Category: Страницы истории

Холокост является максимальной формой ненависти, на которую человек был способен на протяжении истории. От презрения и рассовой риторики неполноценности, профессионалы ненависти сделали шаг к ссылке и методическому массовому убийству, без дискриминации. Жертвами были главным образом евреи и цыгане. Румыния тоже имеет свою долю ответственности за совершение преступлений Холокоста, которую она взяла на себя в Докладе Визель в 2003 году. Тогда 9 октября стало Национальным днем Холокоста в Румынии.



В архиве Центра устной истории румынского радиовещания хранятся ценные свидетельства тех, кто жил в межвоенный период и во время второй мировой войны. Врач Раду Петре Дамиан, в интервью 1999 года вспоминает некоторые проявления антисемитизма на Медицинском факультете в Клуже: «На первом курсе делается анатомирование, изучаются мышцы, остеология, миология. Смотришь на внутренности и начинаешь резать, чтобы увидеть внутренние органы. И у нашего стола анатомирования было и двое евреев, одого из них звали Давидсон. И один из нас говорит: «Слушай, а я не видел ниодного трупа еврея». На что еврей ответил: «Мы не оскверняем наши трупы». Этого было достаточно, последовало нечто необыкновенное. Сейчас же зал взорвался, все кости на стоявших там подносах, были брошены в них. Они стояли в углу и дрожали. Трудно было пока студенты успокоились. «Как ты можешь такое говорить ? Значит мы оскверняем наши трупы, да ?» Сейчас же студенты пошли наверх на собрание на холмике во дворе и там было обсуждено, что следует делать — объявить забастовку или нет, какие меры следует принять. В конечном итоге, восстановилось спокойствие, не знаю как и было решено закрыть на это глаза, при условии, что оно не повторится».



Искусствовед Раду Богдан присоединился к коммунистическому движению еще в молодости. Но он не был догматичен, хотя он выжил заключение в рабочем лагере. В интервью 1995 года он вспоминал начальника лагеря, настоящего спасителя, одного из людей, сохранивших прямой позвоночник перед нелепыми приказами:

«Настоящие спасители похожи на этого моего начальника лагеря, которого я очень любил и уважал и с которым я остался в дружеских отношениях. Это был замечательный человек, звали его Петре Ионеску. Это ничего не говорит. Он был советником в бухарестском Апелляционном суде, членом престижной семьи магистратов в Яссах. Когда мы прибыли в зону помещения в лагерь Османча, там был этот магистрат, о котором я говорю и за которого я бы не дал и двух грошей, судя по виду. Впрочем, его называли Мики Маусом: он был невысокого роста и ты бы никак не мог предположить, какие моральные ресурсы в нем скрываются. Это был человек совершенной неподкупности, чрезвычайно достойный.. Помню, что однажды прибыл с неожиданной инспекцией подковник Корбу, который увидел, что у него не застегнута пуговица у воротника. Это было летом, было жарко и полковник прибыл в момент отдыха. Он начал кричать на него, что у него не застегнута пуговица и что он без галстука. А наш младший лейтенант очень красиво поставил его на место, мы даже изумились. Он сказал ему: «Господин полковник, правда что я только младший лейтенант, а вы полковник, но я не позволяю вам говорить со мной на таком тоне и повышать голос. Прошу вас не забывать, что в гражданской жизни я являюсь магистратом, советником в Апелляционном суде и вы обязаны меня уважать». Никогда не принимал взятки этот человек. Когда, порой, люди хотели узнать, что случилось с хозяйством, которое они оставили дома, он разрешал им пойти узнать, разрешал им приносить газобаллоны в лагерь, чтобы нагреть себе что-нибудь.Ниодин волосок не упал с чьей-либо головы. Не было ни одного случая произвола. Я восторгался смелостью и совестью этого человека».



Сония Палти была заключена в лагерь во время войны и была свидетельницей потрясающего эпизода во время переправы через реку Буг. Запись была осуществлена в 2001 году: «В одно утро, субпрефект Аристиде Пэдуре с обычным его кнутом в руке, въехал верхом в лагерь и сказал: «все евреи, на берег Буга! Мы переводим вас на другую сторону к немцам!» Я знала, что это означает смерть. У моего отца были три капсулы с мышьяком, так же как и семья Браух и господин Браух дал одну капсулу Фрицу, моему другу, которому было тогда 20 лет, а мне было 15. И сказал нам: «ребята, когда мы будем на реке, мы примем по капсуле, ибо нет смысла попадать в руки немцев». Я взяла капсулу в руку, и Фриц и я, мы договорились, что мы не примем капсулу, поскольку мы хотим жить. Мы сели на берегу Буга и когда подняли глаза, мы увидели на расстоянии 40-50м от нас цыган, многочисленных цыган, которые сами впряглись в свои телеги, поскольку лошади были у них отняты. Из телег спустились женщины с многочисленными детьми и началась переправа через Буг. Это был кошмар, цыганки, которые вступили на плот с детьми на руках, когда мы доплыли до середины Буга, подняли детей вверх и бросили их в воду. И бросились за ними. На берегу, мужчины и остальные дети начали кричать, начали рвать на себе волосы. Мы, смотря на них, видели себя в том же положении».



Холокост был выражением ненависти и навязчивых идей, общей слепоты. Его уроки жестки, а послание ясное. Тем не менее, человечество не излечилось еще от соблазнов радикализма.

Величайший румынский композитор всех времен, о чем свидетельсвуют исключительно хвалебные коментарии специализированной критики, Джордже Энеску, рожденный в 1881ом и умерший в 1955ом году, является автором впечатляющего творчества. Его имя вошло в историю музыки 19го и 20го веков и пользуется международным признанием. Однако биография Энеску не столь респектабельна. Как утверждают историки на основе архивных исследований, творческая личность и интеллектуал Энеску стоял намного выше человека Энеску, сотрудничавшего с коммунистическим режимом, который был установлен в Румынии при поддержке советской армии начиная с 1945го года.

Несмотря на дружбу, проявленную в адресс оккупирующей страны и ее игрушечного режима, Джордже Энеску стал мишенью для органов секретного следствия коммунистического режима, которые наблюдали за ним весьма близко. Историк Адриан Чорояну, профессор Исторического Факультета Бухаретского Университета, объяснил этот парадокс. «Джордже Энеску стал мишенью, потому что большинство интеллектуалов, если не вся интеллигенция, были такой мишенью в начале 50х годов. Энеску был мишенью даже при том, что он уехал в весьма необычной манере для румынской эмиграции, но довлольно часто встречаемой среди интеллектуалов конца 40х годов. Его уезд стал реузльтатом переговоров. Перед тем как покинуть Румынию, Энеску, который был абсолютным неофитом в проблемах политики, подвергся агрессивной манипуляции со стороны коммунистического режима, начиная с музыкальног турне по Советскому Союзу в 1945ом году, и заканчивая настояниями его жены, которая говорила ему, что делать в отношениях с главой государства, Петру Гроза. Энеску использовали в самой извращенной и недобросовестной манере. Он был даже депутатом первого избранного парламента в результате огромной избирательной подтасовки 1946го года, на знаменитых выборах 19го ноября, выступая со стороны Блока Демократических партий, возглавляемых Румынской Компартией. После этого он уехал, или ему разрешили уехать в американское турне, после чего он остался жить на западе. По этой причине он всегда находился под наблюдением. Все находились под наблюдением, и за ним тоже следили бы если б он остался в Румынии. Интересным является то, что за ним следили, несмотря на то, что он уехал с дозволения режима, несмотря на то, что он переписывался с Петру Гроза». Политика двусмысленности, как по отношению к друзьям, так и к врагам, была одной из основных характеристик сталинизма. Адриан Чорояну считает, что политическая наивность Джордже Энеску, с трудом поддающаяся измерению в идеальных условиях, является характерным примером в том, что касается обращения, которому может подвергнуться интеллекуал, находящийся в близком окружении преступного режима. «Дело Энеску обстоит следующим образом: в 1945ом году он получил настоятельное приглашение со стороны бухерестского режима совершить турне по Советскому Союзу, и он был удивлен полученным там приемом. Люди приходили на выступления, залы были переполнены, он выступал вместе с Давидом Ойстрахом. По возвращению на родину, режим воспользовался им самым преступным образом. Его возили на встречи с рабочими, в центры Румынской Ассоциации по Связям с Советским Союзом, и он рассказывал приходившим на встречи об успехах культуры в СССР осенью 1945го года. Поэтому я и говорю, что он был наивен. Его не сравнить с писателем Садовяну, который оговаривал каждое свое выступление. Садовяну был спекулянтом и инетллектуалом, который жил в полном симбиозе с режимом. Садовяну невозможно заподозрить в наивности. Он был процентщиком своего собственного таланта, продаваясь за деньги и люготы, чего не было в случае Энеску. Я думаю, что Гроза обрадовался тому, что Энеску уезжает, потому что у него не было ни капельки политического духа, и я не шучу, когда утверждаю, что его жена говорила ему, что делать и с кем разговаривать. В остальном он сидел сочинял, вел жизнь полностью погруженного в мир музыки интеллектуала. Режим был заинтересован в его отъезде, при условии, чтобы он не говорил о нем плохо. Я не думаю, чтобы он был в состоянии сочинять оды Сталину и Советскому Союзу. Если бы он настоял и остался в Румынии, то, скорее всего, он скончался бы в тюрьме. Он был убежденый монархист, искренний демократ и западник, но достаточно наивный, чтобы поверить, что люди любят искусство в Советском Союзе. Он просто не видел оборота медалии, что там нечего было любить: либо ты любил и преклонялся перед Сталиным, либо ты уединялся в мире искусств и пытался выживать одной культурой».

Адриан Чорояну, однако не считает, что идеализм Энеску освобождает его от критического взгляда со стороны потомства. «Что должен делать интеллектуал? В чем заключается роль интеллектуала в момент, когда его страна переживает кризис? В чем состоит моральное послание, которое он способен передать? Когда страна подвергается оккупации, давай уедем в Париж? А что если бы король Фердинанд тоже уехал бы в Париж с королевой Мария во время первой мировой войны? Я спрашиваю: в чем заключается моральное послание поощряемого отъезда? Я скажу очень открыто, что режим нуждался в таких людях, как Эгизио Массини, дирижер, который делал все, что ему диктовал Петру Гроза, или Матей Сокор, который возглавлял Национальное Радио, и который стал невероятным инструментом в процессе обращения Румынии к коммунизму, хотя он и прорисходил из хорошей семьи. Коммунисты в таких людях и нуждались. Поэтому Джордже Энеску был хвалим, но, в то же время, должен был знать свое место».

Привилегированные отношения Энеску с коммунистическим режимом обернулись обоюдной выгодой. И это лишь очередной пример того, как наивность, равно как и хорошие намерения, могут пойти на пользу террору.

Появление и развитие советского политического общества в Румынии было обусловлено присутствием ряда факторов: советской армии, компартии, репрессивного аппарата и советских советников. Приехав из Москвы, последние привезли с собой во все страны Центральной и Восточной Европы теорию и практику коммунистического строя. В Румынии, советские советники проникли во все государственные учреждения для того, чтобы проследить за полным превращением капиталистического общества в социалистическое. Формально, их приезд был обоснован запросом румынского государства, но в действительности, направление советских советников было решением Москвы.

Осенью 1949го года, лидер румынских коммунистов, Георге Георгиу-Деж, отправлял письмо замминистру Иностранных дел СССР, Андрею Андреевичу Громыко, испрашивая «одного или двух специалистов, которые оказывали бы поддержку руководству Румынской Рабочей Партии в анализе положения некоторых членов партии со смутной и подозрительной деятельностью». 9 ноября 1949го года, на заседании Политбюро КПСС, запрос Дежа был одобрен. Со стороны Министерства госбезопасности СССР, в Румынию были направлены А.М. Сахаровский и В.С. Патрикеев. Этот момент был только началом. Конвенция, подписанная Румынией и СССР, 5 февраля 1950 года, свидетельствовала о четкой субординации между двумя странами.

Советские советники были внедрены в первую очередь в армию и в структуры национальной безопасности, Секуритате. Они приезжали на 3 года, а расходы по содержанию их самих и их семей, ложились на румынскую сторону. Они получали две зарплаты: одну в леях, и вторую в рублях, выплачиваемую советским государством. Помимо этого, советники получали казенное жилье, доступ к закрытым распределителям, дополнительные средства на транспортные расходы.

Но советская сторона не считала, что только армия и Секуритате играли стратегическую роль в приобщении страны к коммунизму. Советские советники сыграли важную роль и в экономике. Николае Магереску был начальником кабинета на протяжении недолгого министерского мандата либерала Михаила Ромничану в правительстве Петру Гроза, в котором доминировали коммунисты. В 1996ом году, он рассказал Центру устной истории Румынского Радио о существовании одного советского советника в структурах Национального Банка Румынии.

«Поступив на работу в Национальный Банк, я был отправлен сперва в город Плоешть. Не прошло и двух лет, как меня перевели обратно в штаб-квартиру. И когда я вернулся в столицу — это происходило в конце 49-го — начале 50го, там был один советских советник, которого звали Ромашов, я прекрасно помню его имя. Он был неопрятно одет, с неглаженными штанами. И он передавал нам все эти директивы со стороны Госбанка в Москве, и мы перешли со всеми нашими операциями на госбанковскую модель. Нам повезло, что у нас был губернатор, Аурел Выжоли, который был сотрудником Национального Банка с 1923го года. Он был идеальным профессионалом, очень сведущим, и, главным образом, человеком, которому была дорога традиция Национального Банка, то есть, он сохранил мировоззрение банковского чиновника».

Немногим личностям румынской истории удалось вызвать такую антипатию, как это удалось королю Каролю Второму, и еще меньшее число людей питало такие сильные ненависти. В политическом мире, от него отрекались такие видные фигуры румынской демократии, как Юлиу Маниу, но и представители крайне-правых политических группировок. Король Кароль Второй был надменным и авторитарным человеком, и последствия его стиля правления не заставили себя ждать. К концу одной декады у власти, с 1930го по 1940ой год, Румыния Кароля Второго агонизировала, потеряв территории на востоке, на западе и на юге.

Кароль Второй находился в конфликте даже с членами своей собственной семьи. Одним из них был его брат, Принц Николае. Четвертый ребенок королевской четы Фердинанда и Марии, Николае был крещен самим царем России Николаем Вторым, который был впоследствии убит по приказу большевистской власти в 1918ом году. Хотя он был воспитан на роль принца, в любой момент способного занять трон Румынии, Николае постоянно отказывался сделать подобный шаг, несмотря а то, что такие возможности открывались перед ним. Историк Иоан Скурту объяснил, что одной из основных характеристик принца Николая было отсутствие любой амбиции стать монархом. «Принц Николае был вторым мальчиком из 6 детей, рожденных принцессой Марией, будущей королевой, в браке с Королем Фердинандом. Принц Николае не имел никакого желания стать королем, даже тогда, когда была рассмотрена идея премьер-министра Маргиломана, чтобы принц Николае был провозглашен наследником трона, как это и случилось в 1918ом году, когда Кароль женился на Зизи Ламбрино и почти был исключен из королевской семьи. Затем, в период регентства, с 1927го по 1930ый год, королева Мария предлагала, чтобы Николае был назначен регентом, с тем, чтобы он был настоящим руководителем Королевского Дома. Однако, как я уже сказал, у принца Николая не было подобных амбиций».

В семье, братья часто ссорятся, и это происходит и в королевских семьях. В случае соперничества между Каролем и Николае, историк Иоан Скурту находит два объяснения. Первое заключалось в честолюбивом желании Кароля, чтобы все окружающие слепо подчинялись ему во всех отношениях, даже когда речь заходила о его личных или любовных выборах. «6го июня 1930го года, когда Кароль вернулся на родину из своей добровольной ссылки, принц Николае встретил его с открытыми объятьями во дворце Котрочень, пожелав ему добро пожаловать. Я думаю, что конфликт имеет истоки субъективного характера, а именно в бракосочетании принца Николае с женщиной, не входящей в состав королевской семьи, что не позволялось правилами Королевского Дома. Кароль хотел вернуть Николае «на путь истинный», хотя он сам сожительствовал с Еленой Лупеску, которая не принадлежала ни к какой княжеской семье, и на которой он тем не менее не женился. Никоале женился на Иоане Фоелте-Сэвяну в декабре 1931го года. По требованию Кароля, министр внутренних дел, Константин Арджетояну потребовал от мэра города Тохань, где имела место свадьба, принести реестр бракосочетаний и заставил нотариуса переписать весь реестр, со всеми заключенными браками, за исключением брака между принцем Николае и Иоаной Сэвяну».

Другим источником соперничества между двумя братьями была вызвана политическими симпатиями меньшого брата. Иоан Скуерту считает, что она сыграла более важную роль в разжигании конфликта между ними. «Вторая причина конфликта была связана с политическими симпатиями Николае. Он приблизился к Легионерскому Движению, которое организовало в апреле 1936го года конгресс, на котором были сформированы команды палачей, которые должны были ликвидировать целый ряд политических противников движения, в числе которых и Елену Лупеску. Так как последняя недолюбливала принца Николая, разумеется, что она не хотела знаться ни с его женой. Для того, чтобы изменить положение дел, Николае сделал ряд заявлений, в которых чувствовалась симпатия к легионерам. В этом контексте, Легионерское Движение распространило манифест, который хвалил принца Николае за то, что он занял позицию против «тети», которая была настоящим «несчастьем» для страны. Год спустя, в 1937ом году, по инициативе Кароля второго прошло заседание Совета Короны, на котором было принято решение об устранении принца Николае из рядов королевской семьи. Это был весьма деликатный вопрос, так как он обвинялся в том, что женился на женщине, которая не принадлежала одной из королевских семей, то есть он нарушил правила Королевского Дома».

Конец войны станет и концом румынской династии. Кароль Второй находился уже в эмиграции с 1940го года, кода за ним последуют и другие члены королевской семьи. В конфликте с его старшим братом, Николае был более податливым и тем, кто первым протягивал руку перемирия. Иоан Скурту. «Хотя он и был исключен из семьи, и хотя Кароль вел себя очень негативно по отношению к нему, принц Николае был единственным членом королевской семьи, который пришел на похороны короля Кароля второго, чего не сделали ни его сын, Михай Первый, ни его сестры или другие близкие родственники. Принц Николае был интересным персонажем, румынской политики, который не мечтал занять место Кароля, чтобы самому стать королем Румынии. Следует однако признать, что он не потерпел, чтобы Елена Лупеску вовлеклась в политическую жизнь».

Соперничество между королем Каролем Вторым и принцем Николае не зашло так далеко, как неприязнь короля по отношению к Корнелиу Кодряну, лидеру Железной Гвардии, которая кончилась убийством Кодряну. Тем не менее, прихотливый король не побоялся прибегнуть к любым каверзам против своего брата, чтобы последнее слово осталось за ним.

В Марте 1948го года, резолюция Коминформбюро осуждала Югославию и Иосифа Тито в качестве предателей дела коммунизма и агентов капиталистического режима. В результате развязывания конфликта между СССР и Югославией, весь коммунистический блок был вынужден усвоить политику Москвы и осудить позицию Тито, как капиталистическую. В советско-югославский конфликт была вовлечена и Румыния, а граница между двумя странами стала настоящей линией Мажино, с военными укреплениями и реальными провокациями. В действительности, однако, румыно-югославский конфликт был выдуман по чисто идеологическим причинам, противопоставляя две партии, два режима и два коммунистических лидера, которые не так уж и оитличались друг от друга: обе стороны были одинаково догматичны в своей идеологии и лояльны репрессивной системе.

В 1998ом году, Центр Устной истории Румынского Радио взял интервью у Иона Шута, начальника оперативного отделения румынской армии, в ответственность которого входило строительство системы укреплений на румыно-югославской границе. Он рассказал, что все решения, связанные с этим вопросом были приняты в Москве и внедрялись румынскими коммунистами под неусыпным надзором советников из СССР. «В Моксве было принято решение, что, учитывая проблемы с Югославией, война с этой страной неминуема. Поэтому Румыния, которая граничила с Югославией, должна была сыграть важную роль, находясь, так сказать, в первой линии. Я сразу понял, что общая военная позиция была скорее оборонительной, чем наступательной. Другими словами, не ставился вопрос о переходе румынских или советских военных сил в наступление для устранения Тито от власти. Когда я поступил в командование, мне поручили разработать оборонительные планы для защиты западной границы».

Рост напряжения в регионе тревожил, конечно, обе стороны. Вторая Мировая Война только что завершилась, и людям казалось, что войны были самыми удобными методами для решения конфликтов. Защита границ была перым шагом. Ион Шута. «Вместе с Генералом Василиу и группой офицеров из моего оперативного подразделения, находящегося в распоряжении Регионального Командования войск, мы провели несколько вылазок вдоль границы для того, чтобы разработать план обороны страны. Я хочу сказать, что в этих вылазках принимал участие и советский военный советник, Генерал Закаренко, имевший официальную должность советника при командующем региона. Иногда приходили и другие советские офицеры, но я не помню уже, какие звания ун их были. При региональном генштабе находился другой советник, генерал Прохоров. По случаю этих вылазок, мы воочию увидели жесткую систему, которая была введена на границе с Югославией в 1950м году.На большой части границы были установлены заборы с колючей проволокой, чтобы присотановить незаконный переход границы из одной стороны в другую. В то же время, эта жесткая система дополнялась весьма жестким режимом надзора. Были созданы специальные отряды безопасности и конной милиции, которые вместе патрулировали всю эту зону, отходя до 30ти — 40а километров от границы».

На протяжении всей демаркационной линии, которая была когда-то простой формальностью и отмечала переход между двумя демократическими и дружественными странами, витал теперь призрак войны. Не только Румыния должна была укреплять свою границу с Югославией, но и другие коммунистические страны, которые имели с ней общую границу. Ион Шута. «На основе оперативного плана обороны страны на западной границе с Югославией мы разработали план укреплений. Согласно этому плану, в котором были предусмотрены оборонительные силы, вдоль границы были установлены различные укрепления: тяжелые, легкие и простые, бетонированные или небетонированные. Была предусмотрена и система траншей, которые служили путями коммуникации между этими оборонными сооружениями, но и боевыми траншеями. В эти сооружения должны были помещаться пулеметы, противотанковые пушки и минометы. Существовали также и тыльные позиции артилерии, которые не являлись частью системы укреплений, но которые были предусмотрены для защиты других военных сил. Система укреплений шла непрерывной линией от Куртичи, севернее Муреша, до Оршовы. Укрепления продолжались и на этой стороне, с Югославией, в селе Гура Тимокулуй, и осуществляли связь с укреплениями, которые должны были построить болгары на берегу Тимока в южном направлении в стороны Греции».

Были построены казематы из железобетона, работали ночью, чтобы потенциальный враг не заметил их. Имели место и инциденты на границе, когда открывалась перестрелка между двумя сторонами Дуная. Однако никогда не был преодолен определенный порог напряжения потому что все это было лишь взаимной демонстрацией силы, и нникому не было выгодно, чтобы ситуация вышла из-под контроля. Румыно-югославские отношения улучшились почти мгновенно после смерти Сталина в 1953ем году, а укрепления стали бесполезными.

овейшая история стала для румынских княжеств самым масштабным периодом политических, административных, экономических, социальных и культурных перемен. Изучение источников, которые рассказывают о положении Румынских княжеств, свидетельствует о том, что все подлежало перестраивать. Однако именно условия жизни крестьянства оказали сильнейшее влияние на мышление социальных исследователей. Начиная с жилья и гигиены, и кончая внешностью сельского жителя, реформаторы разработали социальные программы, направленные на эмансипацию крестьян. Все, что было связано с традицией предыдущих веков подверглось нападкам и дискредитации, и было устранено. Одной из излюбленных мишеней социальных реформаторов стала землянка, полузарытое жилище, которое доминировало румынские сёла.

Динику Голеску, просвещенный боярин и главный социальный реформатор Валахии в 1820-х годах, стал автором самого влиятельного текста о нищете румынских сел. В 1826 году он описывал румынского крестьянина следующим образом: «у него нет ни церкви, ни дома, ни хлева, около дома, ни повозки, ни вола, ни коровы, ни овцы, ни птицы, ни двора с посевом, чтобы прокормить семью, словом — ничего. Одни только зарытые в землю комнаты, которые он называет землянкой, зайдя в которые человек видит только яму в земле, куда крестьянин помещаются с женой и детьми вокруг очага, своеобразная плетеная корзина, возвышающаяся над землей, и склеенная навозом».

Землянка была символом отсталости румынского общества. Историк Константин Бэрбулеску из Университета имени Бабеша Бойаи в Клуже, объяснил нам, что описания первых социальных реформаторов были усвоены и врачами:

«Из числа различных типов жилья, землянка была наиболее инкриминированная с точки зрения гигиены. Считалось, что она является самым негигиеничным типом крестьянского жилья, что и привело к умножению медицинских выступлений на эту тему. В качестве общей характеристики этой позиции, можно сказать, что она рассматривала реалии крестьянской жизни весьма негативно. В 1830ом году, доктор Константин Каракаш перечислил все штампы медицинской позиции, а именно скромные размеры, негигиеничные стройматериалы, вечные кучи навоза, грязь в размытых дворах, отсутствие пристроек для животных, и так далее. Врачи второй половины 19го века выстраивают свои позиции на основе этих символичных образов. Они продолжают распространять негативные характеристики крестьянского жилья, однако с претензией на научность. В конце 8ой декады 19го века, доктор Истрати исследовал негигиеничное состояние «наших сельских жителей» с точки зрения ученого. В рамках ставшего известным выступления, он утверждает, что занимается научной работой. На самом деле, доктор Истрати описывал крестьянское жилье прибегая к научной терминологии, но создавая образы, которые немногим отличались от образов, создаваемых его предшественниками. Вся его терминология должна была превратить ненаучное выступление в научный текст, и придать характер научности описательной позиции врачей».

В свою очередь, доктор Константин Истрати писал о крестьянах, что «большинство из них живет хуже, чем зулусы», прибегая к сравнению с африканским населением, чтобы лучше очертить масштабы катастрофы. За какие-нибудь 50 лет, восприятие крестьян и жителей землянок тоже изменяется: сострадание по отношению к ним превращается в комплекс превосходства. Константин Бэрбулеску:

«Если сравнить описания сельской среды конца 18го и начала 19-го веков, то разница представляется незначительной: те же нищенские землянки, та же беспросветная бедность. И, тем не менее, тексты этих двух периодов толкуются совершенно по-другому. Голеску и большинство иностранных путешественников рассматривают эти условия жизни в контексте жестокой эксплуатации, которой подвергались крестьяне того времени налоговыми властями. Текст Голеску выражает только «просвещенное и христианское сочувствие и боль по отношению к судьбе этих божьих творений», по отношению к крестьянам. Во второй половине века, врачи, которые не находились уже под влиянием христианства, а получили образование на Западе, в духе науки и прогресса, превращают этих «божьих творений» в примитивных людей, относясь к ним с едва скрываемым пренебрежением и иронией. Крестьяне доктора Истрати жили в нездоровых, примитивных домах, и в таких условиях, что «даже не знаешь если ж случае некоторых из них можно говорить о прогрессе с доисторических времен». Иносказательно, это значило, что сами крестьяне живут в каком-то доисторическом прошлом, в котором появились и их землянки».

Для социальных реформаторов и для врачей, землянка была пятном на европейском наряде Румынии на рубеже веков, а законы и градостроительные регламенты создавались с тем, чтобы искоренить этот тип жилья. Наземное жилье, о котором крестьяне говорили, что оно качественно хуже и дешевле традиционной землянки, обретает популярность не столько благодаря жестокости закона, сколько в силу моды. В преддверии первой мировой войны, землянки составляли уже меньше 10% сельских построек в Румынии.

Появление и развитие советского политического общества в Румынии было обусловлено присутствием ряда факторов: советской армии, компартии, репрессивного аппарата и советских советников. Приехав из Москвы, последние привезли с собой во все страны Центральной и Восточной Европы теорию и практику коммунистического строя. В Румынии, советские советники проникли во все государственные учреждения для того, чтобы проследить за полным превращением капиталистического общества в социалистическое. Формально, их приезд был обоснован запросом румынского государства, но в действительности, направление советских советников было решением Москвы.

Осенью 1949го года, лидер румынских коммунистов, Георге Георгиу-Деж, отправлял письмо замминистру Иностранных дел СССР, Андрею Андреевичу Громыко, испрашивая «одного или двух специалистов, которые оказывали бы поддержку руководству Румынской Рабочей Партии в анализе положения некоторых членов партии со смутной и подозрительной деятельностью». 9 ноября 1949го года, на заседании Политбюро КПСС, запрос Дежа был одобрен. Со стороны Министерства госбезопасности СССР, в Румынию были направлены А.М. Сахаровский и В.С. Патрикеев. Этот момент был только началом. Конвенция, подписанная Румынией и СССР, 5 февраля 1950 года, свидетельствовала о четкой субординации между двумя странами.

Советские советники были внедрены в первую очередь в армию и в структуры национальной безопасности, Секуритате. Они приезжали на 3 года, а расходы по содержанию их самих и их семей, ложились на румынскую сторону. Они получали две зарплаты: одну в леях, и вторую в рублях, выплачиваемую советским государством. Помимо этого, советники получали казенное жилье, доступ к закрытым распределителям, дополнительные средства на транспортные расходы.

Но советская сторона не считала, что только армия и Секуритате играли стратегическую роль в приобщении страны к коммунизму. Советские советники сыграли важную роль и в экономике. Николае Магереску был начальником кабинета на протяжении недолгого министерского мандата либерала Михаила Ромничану в правительстве Петру Гроза, в котором доминировали коммунисты. В 1996ом году, он рассказал Центру устной истории Румынского Радио о существовании одного советского советника в структурах Национального Банка Румынии.

«Поступив на работу в Национальный Банк, я был отправлен сперва в город Плоешть. Не прошло и двух лет, как меня перевели обратно в штаб-квартиру. И когда я вернулся в столицу — это происходило в конце 49-го — начале 50го, там был один советских советник, которого звали Ромашов, я прекрасно помню его имя. Он был неопрятно одет, с неглаженными штанами. И он передавал нам все эти директивы со стороны Госбанка в Москве, и мы перешли со всеми нашими операциями на госбанковскую модель. Нам повезло, что у нас был губернатор, Аурел Выжоли, который был сотрудником Национального Банка с 1923го года. Он был идеальным профессионалом, очень сведущим, и, главным образом, человеком, которому была дорога традиция Национального Банка, то есть, он сохранил мировоззрение банковского чиновника».