Category: Страницы истории

Модель интеллектуального политического лидера появилась в европейской истории в древнем Риме, первым таким примером был император Марк Аврелий во втором веке нашей эры. Никколо Макиавелли в своей знаменитой книге о правильном управлении «Государь» утверждает, что интеллектуальный правитель всегда найдет хорошие решения для политического лидерства. В истории Румынии интеллектуальным господарем Валахии был Нягое Басараб в начале XVI века. Но самым известным был господарь Молдовы Димитрие Кантемир, оставивший после себя обширные труды в нескольких областях, таких как история, география, мораль, политология, музыка.

Димитрие Кантемир родился в 1673 году в семье господаря Молдовы Константина Кантемира и получил типичное для сына правителя того времени образование. Он учился в столице Османской империи, с 14 до 37 лет жил и получал образование на берегах Босфора. Его творчество включает классические сочинения «Диван, или спор мудреца с миром» «Описание Молдавии», «Иероглифическая история», «История подъема и падения Османской империи». Другими не менее важными книгами являются «Хроника древности романо-молдо-влахов», «Восточная коллекция», «Сокращение системы общей логики», «Исследование природы монархий», «Жизнь Константина Кантемира по прозвищу Старый, господаря Молдавии», «Система магометанской религии», «Книга науки о музыке». В знак признания его выдающихся заслуг перед наукой своего времени в 1714 году в возрасте 41 года Кантемир был избран членом Королевской академии Берлина. Его имя было процитировано известным английским историком Эдвардом Гиббоном (1737-1794) в книге «История упадка и краха Римской Империи» и американским историком науки Алленом Г. Дебусом (1926-2009) в книге о фламандском химике XVI века Яне Баптисте Ван Гельмонте.

Карьера Димитрия Кантемира в качестве политического лидера была не такой впечатляющей, как карьера интеллектуала. Он стал господарём Молдавии в 1693 году, в возрасте 20 лет, после смерти своего отца. Через 17 лет, в 1710 году, Кантемир становится господарём во второй раз, но только на один год. Он поддержал Петра Великого в русско-турецкой войне, но после поражения русских в Стэнилешть в 1711 году потерял трон. Димитрие Кантемир отправился в изгнание и жил при дворе Петра Великого в качестве его советника, а в 1723 году, в возрасте 50 лет, умер.

2023 год был провозглашен годом Кантемира, поскольку исполняется 350 лет со дня его рождения и 300 лет со дня его смерти. По этому случаю ожидаемым событием стала выставка рукописей и книг в библиотеке Румынской Академии, посвященная этой выдающейся личности румынской культуры. Академик Рэзван Теодореску заново повторил о Кантемире, что он был типичной европейской личностью своего времени, которая сблизила два культурных мира, Запад и Восток.

«О Кантемире известно так много, но многое еще предстоит открыть. Я помню, как несколько лет назад в брюссельской Национальной академии, бельгийской Академии, был организован коллоквиум на тему европейского духа Кантемира. В этом случае наша страна дала Европе великую европейскую личность. Не следует забывать, что «Descriptio Moldaviae» – Описание Молдавии – был частью нескольких заказов Берлинской академии, которая просила различные «описания» некоторых левантийских территорий. Этот интерес, особенно Пруссии, к миру Леванта был очень большим, и именно отсюда возник спрос на Кантемира. Мы не должны стесняться, политические союзы не должны сильно влиять на нас в некоторых ситуациях, и теперь именно такая ситуация, когда нам следует сказать, что Димитрие Кантемир стал членом Берлинской академии как русский князь. В определённый момент, когда прусская королевская семья хотела отдать дань уважения Петру Великому, они выбрали самого образованного человека в Российской Империи, и его, бывшего господаря Молдовы, предложили на пост члена Берлинской Академии. Кантемир объединил традиционную культуру этого пространства, османскую культуру с русской культурой. С этой точки зрения он является первым представителем европеизма на заре открытия новой, досовременной Европы».

Константин Барбу, издатель работ Димитрие Кантемира, рассказал о рукописях, которые составляют часть выставки, посвященной ученому.

«После Кантемира осталось около 200 томов. На данный момент мы напечатали 104 тома. Мне удалось полностью собрать две рукописи Кантемира, теперь они представляют собой полные рукописи Кантемира и в Москве, и они также находятся здесь, в Бухаресте. Я привез много неопубликованных рукописей Кантемира, даже названия которых не были известны. Здесь есть несколько рукописей, в том числе две главы «Descriptio Moldaviae» – Описание Молдавии, это подчерк немецкого синолога Готлиба Зигфрида Байера, профессора Петербургского университета. Но его рукописи можно найти не только в России, их также можно найти в Берлинской академии. Я также привез 15 рукописей из Берлинской академии».

Трёхсотлетие Кантемира в 2023 году заново обращает внимание румынской публики на выдающуюся личность румынской, но одновременно и европейской культуры.

В межвоенный период Румыния создала собственную авиастроительную промышленность, отрасль, которая следовала традициям, укоренившимся c начала ХХ века. 1 ноября 1925 года в Брашове была основана Румынская авиационная компания, сокращенно IAR, которая стала ведущим румынским производителем летательных аппаратов. Это было акционерное общество, в котором акционерами были французский авиазавод Blériot-Spad, французский производитель автомобилей Lorraine-Dietrich, завод подвижного состава Astra Arad и румынское государство. 1 сентября 1938 года румынское государство выкупило все остальные акции и стало их единственным владельцем. IAR был разделен на два крупных подразделения: авиастроительное и моторостроительное. За 23 года своего существования, до 1948 года, румынский производитель построил множество гражданских летательных аппаратов, – школьных, учебных, спортивных, а также военных, среди них – самолёты-разведчики, штурмовики и бомбардировщики. Сначала двигатели были лицензированы во Франции, после чего инженеры IAR усовершенствовали лицензированные двигатели и даже разработали собственные.

Самыми известными самолетами IAR были знаменитые IAR 80 и IAR 81, истребители и истребители-бомбардировщики. На фронте Второй мировой войны румынские военные летчики на самолетах IAR вписали славные страницы в историю румынской авиации, успешно сражаясь как с советской, так и с американской авиацией. Судьба румынской авиационной промышленности резко изменилась после 1944 года. Советская армия остановила производство самолетов и преобразовала завод в простую ремонтную мастерскую. В 1948 году произошёл окончательный удар, когда бывший завод превратился в совместное советско-румынское предприятие по производству тракторов. В 1968 году робко возобновилась традиция строительства самолетов, а после 1989 года завод вернул себе старое название IAR.

В 1995 году Румынский центр устной истории Румынского общества радиовещания взял интервью у инженера Теодора Гырнеца, который работал в IAR Brașov в межвоенный период. Он рассказывал, как румынская сторона должна была вернуть в СССР новые рабочие станки в обмен на станки, захваченные в Одессе, которые не работали. Техника была взята из IAR:

«У русских в Одессе были захвачены шесть станков. На самом деле мы на них так и не работали, потому что они нуждались в ремонте. Их держали в резерве некоторое время, потом ситуация изменилась, и мы были вынуждены вернуть эту технику. Приехала русская военная комиссия, полковник и капитан, которые, для большей убедительности, даже стукнули пистолетом по столу директора, и он был вынужден отремонтировать машины, сделать их как новыми, в чрезвычайно короткие сроки. После ремонта кто-то должен был их отвезти. В сложившейся в то время обстановке все от этого уклонялись, и мне, приехавшему однажды из Кымпулунга в Брашов, поручили отвезти их. Само собой разумеется, это было настоящее приключение. В любом случае мы хотели выкрутиться и решили подкупить сопровождавшего нас капитана, но это не удалось. Мы отвезли эту технику только до Ясс, а там станки погрузили на российский поезд. Это была не их техника, они выбрали лучшие станки, которые у нас были, иностранные и другую технику моторостроительного завода. Они взяли все, что им больше понравилось, в обмен на свои неисправные станки. Они сказали, что мы сломали их технику, и что они должны получить что-то стоящее».

Инженеры IAR тоже создавали двигатели, а не просто использовали лицензионные. Одной из таких новинок стал двигатель IAR 7M, в разработке которого также участвовал инженер Теодор Гырнец: «Расчетные данные двигателя составляли 350 лошадиных сил, потому что он предназначался для более легких самолетов и подходил для использования в гражданской и спортивной авиации и тому подобное. На тот момент они были задействованы для обучения пилотов. Выяснилось, что на первых испытаниях двигатель выдавал 370 лошадиных сил, в хороших условиях эксплуатации, без каких-либо сбоев. Однако испытательный стенд, на котором испытывали двигатель, был разбомблен и не имел всей необходимой регистрирующей аппаратуры. Мы довольствовались только этими информативными данными. Этот двигатель IAR 7М был изготовлен всего в двух экземплярах, из которых только один двигатель был собран, а другой остался в разобранном виде в ящиках, а тот собранный экземпляр мы тестировали. Авиазавод IAR по своему оснащению и наличию технического персонала давал исключительные результаты».

После восстановления профильного производства, в 1971 году, IAR Брашов диверсифицировал свою продукцию, на заводе Гимбав производились даже вертолеты французской лицензии. Производство также было дополнено самолетами общего назначения, планерами и планерами с моторами. А после 1989 года IAR прошел этап модернизации.

В 1989 году, в течение 9 дней, с 16 по 25 декабря, румынский мир пережил один из самых бурных периодов в истории ХХ века — возвращение к свободе, утраченной на 45 лет, с момента вступления Советской армии в Румынию в 1944 году. Вечером 16 декабря 1989 года в Тимишоаре протесты против насильственного выселения пастора Ласло Тёкеша из его собственного дома быстро превратились в цунами, снёсший преступный коммунистический режим.

Журналист Мирча Карп был старшим редактором Радио Свободная Европа, и в 1997 году он рассказывал Центру устной истории Румынского общества радиовещания, как в декабре он был у микрофона в напряженном ожидании. Он чувствовал, что его обязанность, и не только профессиональная, была информировать своих слушателей в стране о великих подвигах мужества, происходивших в Тимишоаре. Карп признался, что, несмотря на дыхание перемен, вспышка революции застала всех врасплох.

«Пришел декабрь 1989 года, и вместе с ним – первая искра, события в Тимишоаре. Я должен сказать, что они застали нас врасплох, сам этот момент, когда они произошли. Мы подготовились как морально, так и с точки зрения организации программ в случае смены режима в Румынии. Но сами по себе события 16-ого числа и следующего дня 17-го декабря 1989-го года наступили неожиданно для нас».

Но неожиданно спровоцированную эйфорию уже нельзя было остановить. И журналисты Радио Свободная Европа были тем более взволнованы, так как они не могли находиться в гуще событий, чтобы освещать их непосредственно оттуда. Мирча Карп рассказывает: «Первым, кто передавал в эфире информацию о событиях в Тимишоаре, был мой коллега Сорин Куня. На второй-третий день, начиная с 18 декабря, мы организовались, начали работать в командах и круглосуточно. Мы работали командами по 3-4 человека, беспрерывно, готовили все эти передачи в спешке, основываясь только на информации, которая у нас была от зарубежных пресс- агентств, от каких-то путешественников из Румынии. Конечно, достоверной информации, надежной информации тогда у нас не было, пока не начались активные события 21-22 декабря. К тому времени, однако, мы уже работали по полной».

В 1999 году венгерский журналист Питер Марвани с Будапештского радио рассказал Центру устной истории, как он попал в лихорадку вещания новостей о румынской революции. Годом ранее Марвани был на большом митинге в столице Венгрии, призывающем к свободе и демократии: «В 1988 году я участвовал в Будапеште в демонстрации, на которой было около 80-100 тысяч человек, вместе требующих демократии для обеих стран, и для Румынии, и для Венгрии. Все стало более интересным, когда 16 декабря на Венгерском радио мы начали направлять наше внимание и информироваться о событиях, происходящих в Румынии. Я был редактором тех новостей, когда после 16 декабря мы начали рассказывать нашим слушателям по всей стране, из Венгрии, что происходит в Румынии. У нас была очень противоречивая информация, мы абсолютно ничего не знали о том, что происходит. Мы знали только одно: что эти события имеют очень, очень важное значение».

В 2003 году Центр устной истории задал вопрос гражданскому активисту Дину Замфиреску, который в 1989 году был во Франции, как он провел дни начала и развертывания румынской революции: «Во-первых, на французском радио и телевидение. Так сказать, меня мобилизовали два канала, в первую очередь France 3, где я был каждый день на съемочной площадке. Я был дежурным румыном, вместе с двумя спикерами мы комментировали румынские события. Я помню, что было два монитора, которых публика не видела, но на них я видел новости. А 25 декабря появились новости о казни Чаушеску. Были горячие новости. И когда эта новость объявили, меня спросили, каково моё мнение о ней. Я сказал, что это была первая большая ошибка нового режима, установленного в Румынии. Тогда я говорил, что Чаушеску нужно было как-то сохранить и допросить, чтобы он сказал больше. Тогда я высказал мнение, что, вероятно, некоторые во власти боялись, чтобы о них тоже не узнали определенные вещи. Но бывший министр иностранных дел Франции сказал, что хорошо, что их казнили, а я добавил, что, вероятно, этому министру тоже было, что скрывать. И это было вполне возможно. Но сегодня я бы больше не сказал то же самое, и, может быть, хорошо, что произошло именно так».

До 22 декабря 1989 года румыны, их соседи и цивилизованный мир узнали о начале больших изменений с помощью иностранных СМИ. К счастью, начиная с 22 декабря в Румынии средства массовой информации стали свободными по воле общества.

Константин Нойка, один из наиболее известных румынских философов ХХ века, родился в 1909 году в уезде Телеорман на юге Румынии и умер 4 декабря 1987 года в Сибиу. В этом году исполнилось 35 лет после его кончины. Он учился на факультете литературы и философии Бухарестского университета, окончил его в 1931 году, защитил диссертацию лиценциата о немецком философе Иммануиле Канте. Его привлекали идеи трэиризма, румынского варианта экзистенциализма, главным представителем которого был Нае Ионеску, один из его преподавателей, идеолог радикального национализма и “Железной гвардии”. В тридцатые годы он был близок к группе мыслителей «Критерион». В 1940 году, после годичной стажировки во Франции, Нойка вернулся в Румынию и защитил докторскую диссертацию по философии. Надо сказать, что в том же году он отправляется в Берлин, в Румыно-немецкий институт, где пробудет до 1944 года, когда Румыния выйдет из союза с нацистской Германией. Во время своего пребывания в Германии он посещал философский семинар Мартина Хайдеггера.

После войны и установления власти коммунистов в Румынии в 1949 году Нойке было назначено принудительное место жительства в городе Кымпулунг-Мусчел. В 1958 году он был арестован, находился под следствием и затем приговорен к 25 годам каторжных работ вместе со всеми участниками организованных им неформальных встреч в так называемой “группе Нойка-Пиллат”. Освободившись в 1964 году, Нойка стал работать в Центре логики Румынской академии в Бухаресте. Там он подружился с известными румынскими интеллектуалами, такими как философы Габриэль Лиичэну, Сорин Виеру, Андрей Плешу, Андрей Корня. С 1975 года он удалился в Пэлтиниш, горный курорт в 15 километрах от города Сибиу, где его посещали те, кто искал ответы на философские вопросы мира того времени. Творчество Нойки включает 32 тома по философии, эстетике, литературной и художественной критике, публицистике, из которых 20 были изданы при его жизни, еще 12 — после его смерти.

Философ и эссеист Андрей Плешу был одним из учеников Нойки. Плешу любит говорить, что он сформировался как интеллектуал благодаря “зэкам”, как называли румынскую интеллектуальную элиту, которую бросили в тюрьмы коммунисты. Одним из “зэков” был Константин Нойка: “Мне посчастливилось; моё формирование проходило рядом с несколькими “зэками”. Они решительно помогли мне, дали мне возможность воссоздать интеллектуальную преемственность с предыдущими поколениями, и это имело огромное значение для того молодого человека, которым я был тогда. Совсем юным мне посчастливилось повстречаться с Александру Палеологу, Серджиу Аль-Джордже, Ремусом Николеску, Теодором Энеску, И. Д. Сырбу. В университете моим однокурсником был человек на десять лет старше меня, раньше он изучал богословие, но уже отсидел в тюрьме и тогда был на первом курсе, по истории искусств. Его звали Марин Тарангул, и я его очень уважал, именно потому что он был старше меня, изучал богословие, сидел в тюрьме, был настоящим джентльменом. А кроме того, у него была необыкновенная, особенно по тем временам, библиотека. И было у него еще кое-что: помимо того, что он был воспитанным культурным человеком, с невероятным жизненным опытом, он не утратил вкуса к жизни. И он открыл для меня бухарестскую богему, которой я, тогда прилежный ученик, старался избегать или маргинализировал её. Что ж, он вернул мне удовольствие заново открыть для себя юное, бодрящее сообщество. Однажды он пришел и сказал мне: знаешь, в «Литературной Румынии» начал писать господин, о котором ты точно не слышал. Его зовут Константин Нойка. Он начал публиковать фрагменты из своей книги “Rostirea românească”. Читай, говорит мне Марин, чтобы понять, как звучит истинный язык философии”.

Для Андрея Плешу встреча с трудом Нойки, а затем лично с философом означали открытие экзистенциального и культурного нового мира: “Я прочёл, на меня это произвело сильное впечатление, это был совершенно другой звук, чем я знал до этого. И было такое стечение обстоятельств, что я изучал английский язык помимо лицея с Мери Полихрониаде, вдовой педагога Полихрониаде, сторонника правых в политике, который умер в заключении; её второй муж, адвокат Лэзэреску, был в тюрьме с Константином Нойка. И это стало тропинкой к г-ну Нойка. Г-н Лэзэреску рассказал ему обо мне, и Марин отвел меня к нему. Он жил в Берчень, одном из периферийных районов Бухареста, в двухкомнатной квартире, в новом многоэтажном доме. Он был очень прилично одет, я помню, как меня поразила его элегантность. Пообщавшись с Марином, он любезно предложил нам 10 уроков древнегреческого языка. Это было началом моих отношений с Константином Нойка. И еще он мне сказал: если хочешь заняться философией, без немецкого не обойтись. Начни учить немецкий. А еще он дал мне прочитать три книги”.

Константин Нойка, настоящий профессионал академического уровня, остался в истории румынской философии ХХ века благодаря своим текстам, написанным пером эрудита, и переводам произведений древнегреческих философов.

В январе 1821 года несколько тысяч пандуров из Олтении, исторической провинции на юго-западе современной Румынии, во главе с Тудором Владимиреску, бывшим офицером царской армии, двинулись на Бухарест. Это был румынский ответ национальному движению «Этерия» за освобождение греческого народа. «Этерия» – греческая националистическая организация, стремившаяся к освобождению Греции от османского владычества и созданию национального государства. Владимиреску таким образом отвечал и на устремления националистически настроенных валашских бояр, которые хотели, как и греки, устранения османского контроля над страной. Такие имена, как Динику Голеску, Эуфросин Потека и другие, сформировали первое поколение румынской националистической элиты, которая постепенно отделилась в идеях, поведении и языке от греков, хотя их образование было глубоко греческим.

Греческая и румынская национальные идеи в начале XIX века имели общие корни. Период фанариотов, начавшийся столетием раньше, в начале XVIII века, сформировал греко-румынский симбиоз, особенно на уровне элит. Господари Валахии и Молдовы набирались, в основном, из рядов греческой элиты из Фанара. Через господарей, через православную церковь, через систему образования, через смешанные браки и через оборот капитала и имущества, греки и румыны участвовали в общем проекте по отдалению от Османской империи, и созданию национальных государств. Но греко-румынская солидарность постепенно, но неуклонно ослабевает, и в конце концов появляются два самостоятельных национальных движения — греческое и румынское. Момент восстания 1821 года под предводительством Тудора Владимиреску можно считать кульминацией напряженных отношений между греками и румынами, которые привели к их отдалению друг от друга.

Тудор Дину является автором новейшего исследования личности Тудора Владимиреску. Это новый взгляд, в котором есть попытка оторваться от национальной пристрастности: «Тудор Владимиреску был потрясающей личностью, но в большой степени отличающейся от той, которую мы знаем из учебников, из старых книг по истории. Я бы сказал, что он был самым ярким в румынской истории homo novus — новым человеком или человеком, добившимся успеха своими собственными силами. Представьте себе, он был простым свободным крестьянином, движимым необыкновенным честолюбием, которое может быть и положительным до определённого момента, который старался и пробовал решительно всё, чтобы сделать блестящую карьеру. Пробовал свои силы в армии, отличившись в русско-турецкой войне 1806-1812 годов, когда он также познакомился с будущими сподвижниками националистического движения «Этерия» Йордаке Олимпиотул и Иане Фармаке. Он поступил на службу к влиятельному боярину Глоговяну, в доме которого в Крайове он научился грамоте. Он был почти безграмотным, семейная ситуация не позволила ему учиться. На официальные встречи с греками, на встречи с греческим революционером Ипсиланти он ходил с переводчиком, а переводчиком был сам епископ Арджеша, Иларион, который советовал Тудору убить Ипсиланти. Неужели кто-то может подумать, что с обеих сторон были дружеские чувства?»

Покинув родную Олтению, весной 1821 года Владимиреску прибыл в Бухарест, и возглавил Валахию, хотя формально он и не был возведен на престол. Греческая армия во главе с Александру Ипсиланти, в звании генерала царской армии, должна была при поддержке русских перейти Дунай и вступить в противостояние с турками. Поддержки от России они не получили, столкнулись с турецкой опасностью, между румынами и греками начали возникать подозрения в измене, в результате чего Владимиреску был убит людьми Ипсиланти.

Владимиреску сильно героизировали в румынской историографии, особенно в период с 1945 по 1989 год, во время коммунистического режима, когда он даже превратился в героя борьбы бедных против богатых. Тудор Дину говорит, что Владимиреску был не тем, как его представляли нескольким поколениям румын того периода: «Тудор позаботился о том, чтобы отложить деньги, когда он работал управляющим поместьями боярина Глоговяну. Он открыл свои дела абсолютно в любых направлениях, которые могли приносить деньги в ту эпоху, от скота, рыбы, мяса и до выпивки. Были у него и кабаки, и мельницы, а потом Тудор пытался воспользоваться коррумпированной администрацией той эпохи как источником обогащения. Он был надзирателем в горной провинции, должность, которую он купил, как покупались все должности в ту эпоху. Это было правило, должности выставлялись на аукционе, кто давал больше, мог стать даже настоятелем некоторых монастырей, а не только простым надзирателем за провинцией. Ему удалось в какой-то момент, мы точно не знаем как, стать «слуджером» (это человек, который снабжал царский двор и армию) в бурный период русско-турецкой войны, где-то до 1808 года, но и на этой должности он не остановился. Это было его замечательным качеством, Тудор Владимиреску верил в свою звезду».

Главный практический эффект действий Тудора Владимиреску заключался в том, что господари, назначенные турками руководить румынскими княжествами, больше не были греками. Но не следует забывать, что в духе того времени, как это было много раз в истории, объединялись идеи, возникала солидарность между людьми, но также происходили расколы.

Природа – фундаментально присутствует в человеческом бытие, и практически сам человек, такой какой он есть, не может существовать без природы. Это физический или материальный мир, и на протяжении времени человек объяснял его существование, как иррациональное, так как и рациональное. Отношения между человеком и природой всегда стимулировали мысль, и, так или иначе, с ними связаны все идеи и науки. Современный мир, начавшийся во второй половине XVIII века, отождествлял природу с божеством по сравнению со Средними веками и досовременным периодом, которые опирались на идею сверхъестественного. Таким образом, природа становится частью политических дебатов, а преобразующие или консервативные идеи учитывают ее значение.

Природа как часть политических дебатов появляется и в румынском пространстве, здесь она заимствована из Франции. Румынские интеллектуалы-франкофилы принимают идею природы в политике и анализируют её роль и отношения с политикой, в связи с надлежащим поведением человека. Природа становится ключевой в объяснении мира с политической точки зрения, и профессор Ралука Александреску из факультета политологии Бухарестского университета объяснила источники политической дискуссии о природе в румынском пространстве: «Эти тенденции уже можно увидеть в европейской логике, в политическом дискурсе и в европейском политическом нарративе после 1850 года. Автор, которого я считаю эталоном именно потому, что он во многих отношениях представляет собой источник вдохновения и образец, хотя я не решаюсь использовать слово модель, это Жюль Мишле. Он сам радикально изменил дискурс и область исследования истории и политики после 1851 года».

Одним из первых интеллектуалов, внедривших тему природы в политику, был инженер, географ и писатель Нестор Урекия. Ралука Александреску заново открыла его произведения и теперь пытается обратить на них внимание.

«Нестор Урекия – сын Василе Александреску Урекии. Это автор, которому, насколько я заметила в разговорах с другими историками, политологами, антропологами, уделяется, я бы сказала, беспрецедентное внимание. До сих пор его не особо изучали, и сейчас проявляется большая часть его многочисленных талантов. Он был инженером, получившим образование в Политехнической школе и Национальной школе мостов и дорог в Париже, он главный руководитель работ или директор строительной площадки Национальной дороги № 1, знаменитой DN 1, за которой он наблюдает и которую строит между 1902 и 1913 годами, речь идёт об участке Комарник-Предял. С другой стороны, он известный филофранцуз. Его жена была француженкой. Он большой любитель гор и природы. И все это каким-то образом кристаллизуется вокруг мысли, которая очень стимулирует того, кто читает его работы сегодня».

Идеи Урекии побуждают читателя задуматься о соотношении между территорией, природой, демократией, суверенитетом. Это одна из идей, которая прослеживается в творчестве Урекии, которую Ралука Александреску подчёркивает: «Он обращает внимание на то, что земля интересна особенно благодаря своими отношениями с людьми. Это главный вопрос, с которого он начинает. Отношения с людьми означали не только те аспекты, которые мы сегодня рассматриваем с экологической активистской точки зрения, то есть то, как мы заботимся об окружающей среде, что мы можем сделать, чтобы защитить ее, но и многое другое. Мысль и намерение Урекии заключается в том, чтобы построить более теоретическое предложение. Его предложение учитывало эти все более подвижные, динамичные, более мобильные отношения общества, групп и отдельных лиц, его составляющих, с различными формами проявления природы, то есть определённую форму сощуществования. И это интересно, потому что эта идея мирного сосуществования с природой, которая сегодня доминирует в дискурсе об окружающей среде в целом, не очень часто возникает в то время. Таким образом, человек и природа – это действующие лица с равными правами в кадре, который объединяет их в рамках гармоничного политического режима».

Как формируется идея национальной принадлежности? Ралука Александреску резюмировала ответ Нестора Урекии: «Другая идея, которая не обязательно оригинальна, но которую все же стоит посмотреть у Урекии, – это то, как он следует за построением современного выражения нации в риторике о природе. Здесь мы скорее можем ссылаться на его романы, которые являются, на самом деле, простыми рассказами. Это несколько сборников, которые он опубликовал в начале 20-го века, – это «Бучеджь», «Очарование Бучеджь», чуть позже «Робинзоны Бучеджь», во всех место действий это горы Бучеджь. В этих литературных попытках очень ясно видно намерение создать риторику идентичности, даже национальной, относящейся к тому, как сочетаются природа и политика».

Сегодня, как и почти 150 лет назад, природа и политика присутствуют в большой степени в жизни людей и сообщества, в котором они живут. А Нестор Урекия – это имя, о котором румыны могут задуматься, когда говорят о своей идентичности.

Ребенок занимает особое место в истории человечества, он, по сути, действующее лицо и творец истории, как любой человек. Но он всегда нуждался в защите, и на протяжении времени простые люди или учреждения, такие как Церковь в Средние века, государство и общественные организации в современный период, взяли на себя защитные роли.

В румынском мире история защиты детей была примерно та же, что и в геокультурных регионах, которые оказали на нее влияние. Во второй половине XIX века современное государство взяло на себя роль активного защитника детей, учреждая ясли, детские приюты и дома. У детей, нуждавшихся в таких учреждениях, была незавидная судьба: это были сироты, брошенные, нищие, оставшиеся без крова, тяжело больные и неизлечимые.

Первое современное учреждение по защите детей в Румынии открылось в 1897 году, когда было создано Общество социальной поддержки Ясли «Святая Екатерина». Сюда приносили бедных детей, детей без матери, детей молодых незамужних матерей. Среди основателей были Екатерина Кантакузино, жена консервативного политика Георге Григоре Кантакузино, Ирина Кантакузино, их дочь, доктор Тома Ионеску. Мэрия Бухареста пожертвовала участок площадью 20 000 квадратных метров в северной части города, недалеко от нынешней Триумфальной арки, на котором было построено семь зданий. К 1948 году, когда коммунистический режим национализировал ясли, тысячи детей прошли через это престижное благотворительное учреждение.

Оана Дрэгулинеску, менеджер новейшего музейного проекта в Румынии, Музея отказа от детей, подчеркнула роль первооткрывателя в области защиты детей, которую сыграли ясли «Святая Екатерина»: «Понятно, что очень долго ребенок играл в семье весьма непривилегированную роль. Детей было очень много, их начинали использовать с раннего детства, чтобы не говорить эксплуатировать, и в любом случае они должны были играть роль в семье. Их было необходимо кормить, и тогда они должны были сами производить свою пищу. В документах яслей «Святая Екатерина» мы обнаружили, что около 1900 года в Румынии начинается структурирование защиты детей. И с этой точки зрения ясли «Святая Екатерина» были первопроходцем, потому что они заявляли: мы больше не берем детей просто так, а усыновляем их с документами, по закону. Мы больше не отдаём детей, образно говоря, «в питомник», а создаем систему, в рамках которой за этими женщинами, будущими приёмными опекунами, наблюдают, как они кормят детей, как их воспитывают, начинают как-то в долгосрочной перспективе контролировать размещение детей таким образом, чтобы они могли контролировать будущее этих детей».

Коммунистический режим, установивщийся 6 марта 1945 года, принес в Румынию иную общественную реальность. Так как все претерпело радикальную трансформацию, и человек подвергся жестокому обращению в высшей степени, и защита детей была организована точно так же. Оана Дрэгулинеску рассказывает: «Потом пришёл коммунизм, и Чаушеску сказал: Мы хотим крепких отношений, мы хотим все больше и больше детей, и он находит эту формулу декрета 770, запрещающего контрацепцию. Это привело к взрыву рождаемости, это так называемые «декретнички», о которых мы всё говорим. Просто он не задумывался и о способности румынского народа воспитывать детей. Это был уже обедневший народ, уже под давлением постоянной экономии, которую Коммунистическая партия навязывала народу. Люди начали все больше и больше отказываться от детей, а румынское государство начало строить все больше и больше учреждений».

В социалистическом обществе человек должен был быть счастливым и совершенным. И к любым биологическим отклонениям относились жестоко. Оана Дрэгулинеску – у микрофона: «Также возникло это восприятие совершенства коммунистического ребенка, который должен был соответствовать определенным стандартам. Любой, кто не соответствовал стандарту, даже страдающий от косоглазия, например, отправлялся в приюты-больницы, которые со временем, из-за большого количества детей и из-за неподготовленности системы ухаживать за ними, превратились в настоящие лагеря смерти. Это происходило в 1989 году, когда западные телеканалы приехали сюда и были в ужасе от этих реалий, похожих на картины Освенцима. Но это происходило не во времена нацизма, а в 1989 году в Румынии: дети, привязанные к кроватям, дети, связанные цепями, дети, с которыми обращались бесчеловечно».

После 1989 года, после падения коммунистического режима в Румынии, необходимо было восстановить защиту детей. Это было усилие, которое общество взяло на себя. Рассказывает Оана Дрэгулинеску: «Всё это не прекратилось в 1989 году. Это не был внезапный переход, как будто румынский народ сразу просветился и получил ресурсы для этих детей, вся эта история ещё долго продолжалась. Это был период полного беспорядка, который длился вплоть до 2004 года, когда изменился закон О защите детей, и до тех пор все продолжалось в почти аналогичной формуле».

История защиты детей в Румынии связана с развитием общества в разные времена. А новый проект Музея отказа от детей приглашает задуматься о проблемном прошлом.

Современная Румыния является детищем Франции, и для любого знатока румынской истории, начиная с первого десятилетия XIX века, это утверждение не может быть оспорено. Мощь модернизации, предложенной Францией миру, была огромной, и румынское пространство не могло остаться равнодушным. Влияние Франции на Румынию было тотальным, начиная от кулинарных заимствований, моды в одежде, хороших манер и даже разговорного языка. Однако в великие моменты истории требовалось больше, чем мода и займы, требовалось физическое присутствие и власть. «Офранцуживание» румын также осуществлялось за счет французских военных миссий, прибывавших в Румынские княжества для обеспечения стабильности. Присутствие миссий было отмечено в Национальном музее истории Румынии выставкой, организованной этим учреждением. Эрнест Оберлендер-Тырновяну, руководитель музея, хотел подчеркнуть решающую роль помощи, оказанной Францией Румынии за последние два столетия.

«Обычно мы говорим, что картина стоит 1000 слов. Я говорю, что дело стоит миллиона слов, и эта выставка посвящена делам Франции, старого, стойкого и активного друга Румынии. Практически с середины XIX века нет ни одного важного события, в котором Франция не была бы на стороне румынского государства и нации. Хотя мы друзья, хотя мы близки, нам нужно время от времени напоминать нашим согражданам и нашим французским и европейским друзьям и партнерам, что эта дружба основана на фактах. Эта выставка знакомит публику и специалистов с фактами французских военных миссий. Начиная с 1855 года, то есть почти 150 лет назад, здесь присутствовала французская армия, а также в один из самых драматических моментов нашей истории в 1916 году, и снова в 1918 году, когда французская военная миссия сыграла существенную роль в реорганизации румынской армии и в сохранении существования независимого и суверенного румынского национального государства. Наши отношения с Францией не прекратились во время первой мировой войны, а продолжались в 20-е и 30-е годы ХХ века на новой основе. Румыния была одним из ведущих союзников Франции в Юго-Восточной и Восточной Европе, вместе с Польшей представляла основу антиревизионистской европейской структуры и архитектуры, и выступала против подрыва демократических обществ идеями тоталитаризма».

Во время Крымской войны, в 1855 году, Франция направила в Добруджу миссию для строительства дороги из Констанцы в Расову. Миссию возглавил дорожный инженер Леон Лаланн, в нее также входили инженер Жюль Мишель, геологи Блондо и Годен, врач Камиль Аллар, румынский топограф Аниношяну и охрана из восьми солдат. В 1857 году первые французские офицеры начали подготовку армии в Молдове.

Первая французская военная миссия прибыла в Румынию в 1860 году, ее послал император Наполеон III по просьбе румынского господаря Александру Иоана Кузы. Миссия состояла из офицеров и сержантов по вопросам управления и администрации, её возглавлял заместитель интенданта Ги Ле Клерк. В 1861 году в качестве главы миссии прибыл полковник кавалерии Зенон Эжен Лами, который вместе с офицерами и унтер-офицерами Генерального штаба, войск, артиллерии и инженерных войск позаботился об обучении румынской армии, оснащенной французским оружием. Первая французская военная миссия оставалась в Румынии до 1869 года. И закон об организации румынской армии от 1867 года был разработан по французской модели.

Гораздо более известна вторая французская военная миссия, прибывшая осенью 1916 года, в чрезвычайно трудное время для Румынии, на две трети завоёванной сильнейшими державами. Возглавляемая генералом Анри Матиасом Бертло миссия должна была восстановить дух румынских вооруженных сил, а также обучить новые румынские дивизии, оснащенные оружием, присланным Антантой. Компетентность генерала Бертло была решающей, и это проявилось в крупных победах, одержанных румынской армией летом 1917 года в Мэрэшть, Мэрэшешть и Ойтузе. Наряду с французской военной миссией действовала и французская санитарная миссия.

Третья французская военная миссия, под названием «Орёл», началась летом 2022 года в Чинку, недалеко от Брашова. На цель третьей французской военной миссии в Румынии указал Эрнест Оберлендер-Тырновяну: «В этот критический момент, после вторжения и после начала агрессивной войны против Украины, Франция снова показала себя тем самым надежным партнером, союзником и другом. Она направила солдат и значительные военные ресурсы с миссией в Восточную Европу, в район Черного моря, чтобы защитить не только нашу страну от возможных последствий безрассудного поступка России, но и защитить Европу и весь демократический мир. Французская миссия защищает румын, защищает европейцев Восточной Европы, но и на самом деле защищает мировой порядок, основанный на правилах, на законе и защищает демократию».

Французские военные миссии в Румынии являются яркими страницами румынской истории последних двух столетий. И это знаки дружбы, непоколебимой на протяжении стольких веков.

16 октября 1922 года, после торжественной церемонии коронации короля Фердинанда I и королевы Марии как правителей Великой Румынии в соборе города Алба-Юлия, была также открыта Триумфальная арка. Под ней прошла тогда королевская процессия, представители ряда европейских государств, воинские части, аллегорические передвижные платформы. В 2022 году столетие коронации государей Великой Румынии является также столетием Триумфальной арки, первого постоянного памятника такого рода.

Памятники, характерные для эпохи Древнего Рима, определяющие архитектуру Римской империи, триумфальные арки также были возведены в Бухаресте как свидетельство побед и больших государственных успехов. Предыдущие триумфальные арки в столице Румынии, носившие временный характер, были возведены в 1848, 1859, 1878, 1906 и 1918 годах и ознаменовали славные моменты в истории нашей страны: революцию пашоптистов, объединение Румынских Княжеств, независимость Румынии, 40 лет правления короля Кароля I, победу в Первой мировой войне. Триумфальная арка, под которой Фердинанд I и Мария вернулись в столицу как правители Королевства Великая Румыния, была возведена в 1922 году из дерева. Но решение о возведении каменной триумфальной арки принималось тогда же. Возведённая в Бухаресте Арка представляет собой сооружение высотой 27 метров, спроектированное румынским архитектором Петре Антонеску и открытое в 1936 году.

Триумфальная арка отметила события 100-летней давности выставкой, посвященной тому, в чью память она была возведена, а именно румынскому солдату во время Первой мировой войны. Экспозиция внутри Арки была сосредоточена на письмах, полученных дома родственниками солдат, и на письмах, полученных солдатами от семьи и друзей. Драматизм и лирика, вот слова, которыми можно описать фрагменты из множества документов. Это самые разные человеческие переживания, война сама по себе — нонсенс, даже если все пишущие понимают ее политические причины. Мы спросили Титуса Базака, профильного специалиста Главного управления ландшафтной архитектуры и общественных памятников мэрии Бухареста, каковы основные моменты выставки.

«Триумфальная арка стоит на двух массивных опорах, а внутри них располагаются два зала. В обоих залах и на двух лестничных площадках есть несколько реконструкций. На лестничном входе речь идёт о реконструкции крестьянского интерьера, где плачущая мать вяжет сыну на фронт носки и недоумевает, почему он должен был идти на фронт. Она задаётся вопросом, есть ли какой-то смысл во всем этом нарушении естественного цикла жизни, а именно в уходе ее сына из дома. После этого речь идет о домашнем интерьере, это может быть городской дом или сельский дом со столом, на котором стоит лампа. Там плачущая мать задаётся вопросом, почему ей пришлось пройти через все это горе, с её внутренней борьбой по поводу решения отпустить сына, почему он ушел, и это является настоящей драмой».

Стены Арки были обклеены трогательными коллажами из фотографий и факсимиле из писем в архивах. И посетители, поднимающиеся по лестнице, могут представить себе переживания тех, кто жил тогда. «Мама беспокоится и огорчена за твою судьбу», — пишет солдату его сестра. «Любимый мой, я и ребенок ждём тебя дома», — пишет жена офицеру. «Мальчик мой, будь человеком, исполни свой долг и вернись домой целым и невредимым», — пишет отец другому солдату. Оказавшись на аттике, посетители проходят под огромным рулоном бумаги, развёрнутым на потолке свода, который идет от одной опоры и продолжается на другой. Титус Базак также рассказал нам, каковы основные моменты выставки на спуске Арки.

«На спуске мы также видим реконструкцию окопа, где солдат был просто уничтожен ситуацией, в которой он оказался во время войны. Это обезумевший солдат, который обтёсывал кол внутри окопа. Был ещё один солдат, который хотел написать несколько слов домашним и не мог решиться, как начать письмо. Последняя рекострукция, немного мрачная, это могила. На мониторе мы видим расстрельную команду, символизирующий жестокость, с которой столкнулись все солдаты Первой мировой войны. Она может напоминать пример из жизни писателя Ливиу Ребряну, который был описан в его работах: драма румына, вынужденного сражаться против своих братьев. В конце концов, он решил встать на сторону своих братьев, а позже был пойман и казнён. Речь идет о самой напряжённой части выставки, которой она завершается».

Коронация Фердинанда I и Марии в 1922 году в качестве короля и королевы Великой Румынии была бы невозможна без жертв всего румынского общества. И Триумфальная арка, самое сильное материальное свидетельство того времени, напоминает нам об этих жертвах каждый день.

Древнегреческие и римские источники упоминают о существовании гетских и дакийских племен в составе великого фракийского конгломерата на севере Дуная, в его среднем и нижнем течении до впадения в Чёрное море. Информация, которую мы узнаем о гетах и даках, отличается от автора к автору, а её недостаточное количество или избыток можно объяснить периодом, когда авторы пишут, и точностью первоисточников. Точно неизвестно, были ли геты и даки одним и тем же народом, одни мнения утверждают, что они были идентичны, другие нет. Наиболее точную информацию мы получили бы от императора Траяна, завоевателя Дакии в 106 году нашей эры, автора работы «Дакийская война». Записи Траяна были, однако, утеряны, и лишь одно предложение сохранилось в трактате Присциана по латинской грамматике VI века. Это короткая цитата из текста Траяна, относящаяся к пути римской армии через Банат: «Отсюда мы пошли в Берзобис, затем в Аизис».

Политическая история гетов и даков заканчивается в 106 году нашей эры, когда Траян завоевал государство царя Дечебала. Часть дакийского пространства, а именно Трансильвания и сегодняшний Банат внутри Карпатской дуги и Олтения между Карпатами и Дунаем, превратилась в римскую провинцию. Другие геты и даки, например из Валахии, Марамуреша и Молдовы, остались вне римской администрации, но находились под влиянием римского культурного и цивилизационного мира. Таким образом, до 275 года, когда император Аврелиан решил вывести римскую армию и бюрократию из страны, Дакия была самой удалённой границей римского мира на северо-востоке Европе.

В Национальном музее истории Румынии открылась выставка «Дакия. Последний рубеж римского мира». Это крупнейшая выставка, посвященная гетам и дакам, римлянам, а также первым кочевникам в этом пространстве, организованная за последние 25 лет в Румынии. В работе над выставкой приняли участие Национальный музей археологии Мадрида, Испания, и Национальный римский музей Рима, Италия. Эрнест Оберлендер-Тырновяну, директор Национального исторического музея Румынии, хотел убрать политическую составляющую, которую иногда используют, когда затрагивают тему гетов и даков: «Даки не принадлежат к политической партии, они не принадлежат к определенному образу мышления или идеологии. Они представляют яркий народ древности, на основе которого затем в результате очень сложного процесса была построена нация, которая сегодня называется румынской, продолжая название из древности – romanus, и язык которой сегодня в значительной степени основан на латинском языке».

В выставку вошли предметы сопротивления культуры гетов и даков: золотой шлем из Коцофенешть, сокровища из Стынчешть, Аджигёл и Перету, княжеский клад из Кукутень-Бэйчень, серебряные сокровища из Сынкрэень, Херэстрэу, Сенереуш и Ведя, надписи, в которых упоминаются цари Тиамаркос, Буребиста и Дечебал. Также на выставке представлены имперские портреты Траяна, Антонина Пия, Марка Аврелия, Траяна Деция, сокровища из Пьетроаселе, Апахиды, Хистрии. Однако Эрнест Оберлендер-Тырновяну считает, что есть ещё много возможностей для новых исследований: «О даках мы знаем не так много, как следовало бы знать, не только потому, что их следы разбросаны по большой территории и разным местам, часто труднодоступным, в высокогорных районах или в лесистых местах, но и потому, что мы не выделяем много денег для этого исследования. Мы собрали здесь экспонаты из 45 музеев, включая Национальный исторический музей Румынии и Республики Молдова. Мы рассмотрели гето-даков, как их условно называют, в непрерывной исторической эволюции, от первых элементов, позволяющих увидеть, что из массы фракийских племен, живших к северу от Дуная, произошло то, что позднее приведет, с точки зрения материальной культуры, к классической цивилизации даков».

Историю одного народа нельзя рассматривать вне присутствия других народов. Эрнест Оберлендер-Тырновяну: «Мы рассмотрели даков и их более позднюю эволюцию, когда часть из них вошла в Римскую империю как провинция. Также впервые была помещена на выставке информация о свободных даках, тех, кто остался более или менее вне римского имперского контроля. Мы также включили период, когда население бывшей римской провинции Дакия и население свободных даков и других племен, поселившихся здесь, объединились в великий политический и культурный союз, известный как культура Сынтана де Муреш-Черняхов. С политической точки зрения культура Сынтана-де-Муреш-Черняхов представляет собой конфедерацию готских племен, но в которой есть элементы культуры свободных даков, культуры сарматов и других этнических групп. Эта выставка охватывает почти 1400 лет истории: с того момента, когда мы можем видеть, что к северу от Дуная развитие идёт иначе, чем к югу от Дуная, и до того момента, когда в 681 году Восточная Римская империя, которая все больше и больше превращалась в Византийскую империю, предпринимает последнюю военную и политическую операцию к северу от Дуная».

«Дакия. Последний рубеж римского мира» — это история древнего пространства, где позже сформировалась румынская нация. Но это также и история о других народах.

Установленные границы могут быть договорными, реальными или воображаемыми межами, которые разделяют культурные пространства, общины, города, страны, континенты, менталитеты. Границы всё ещё существуют, и кажется, что они будут существовать и в будущем, даже в текущий период глобализации, потому что люди нуждаются в них. Существование людей по обе стороны границы показывает, что она является ориентиром, который в то же время разделяет и объединяет.

Южной границей румынского геокультурного пространства считается река Дунай, великая общеевропейская судоходная магистраль. Можно сказать, что современная Румыния — это творение Дуная, в смысле новой концепции единства континента в первой половине XIX века. Но если мы оглянемся назад во времени, Дунай был жесткой границей, через которую, однако, проходили. Римская империя была первой цивилизационной державой в Юго-Восточной Европе, у которой Дунай служил границей, и вышла за её пределы. Румыны также жили на обоих берегах Дуная, и крупнейшими общинами являются румыны из Баната, румыны из долины Тимок, румыны из Сербии и Болгарии. Другие небольшие общины румын были в городах Туртукайя, Силистра и на линии Нижнего Дуная до начала Дельты Дуная.

Наиболее активными румынскими общинами на южном берегу Дуная были в Туртукая и Силистре. В Туртукая, расположенной примерно в 70 километрах к юго-востоку от Бухареста, с 1774 года действовала румыноязычная школа, основанная неким Русу Шару. А в Силистре до 1850 года была школа с преподаванием на румынском языке, о чем упоминал в 1847 году учитель Петру Михаил. Но район характеризовался смешанным этническим составом, кроме румын там жили болгары, турки и цыгане. После 1913 года, когда Южная Добруджа, в которой располагались два города, стала частью Румынии, доля румын увеличилась. Воспоминания рожденных рядом с Силистрой говорят о сосуществовании, а не только о различиях. В 1997 году археолог Петре Дьякону рассказал Центру устной истории Румынского общества радиовещания о своей многонациональной семье.

«Моя мать не была румынкой, она происходила из семьи болгар и греков. Но мой отец был румыном. Мать, благодаря замужеству, стала румынкой в большей степени, чем другие румыны. Помню, когда проходил футбольный матч, например, между сборной Болгарии и сборной Румынии, моя мама переживала больше, чем отец, когда румынская сборная проходила через тяжелые моменты. Но болгарский язык я выучил не столько от мамы, сколько от других детей. В доме говорили только на румынском. Моя мать, кстати, очень хорошо выучила румынский язык, а мой дед по материнской линии и моя бабушка говорили по-румынски и до 1913 года, они были владельцами больших отар овец. Пастухами у них обычно были румыны из Трансильвании, которые бежали оттуда, чтобы избежать армии, пересекали Валахию и прибывали к югу от Дуная, и работали там пастухами».

Политика изменила жизнь людей. Некоторых это заставило отказаться от того, чем они жили, но для других это дало новые возможности. Петре Дьякону:

«В 1913 году, когда румынские войска вошли в южную Добруджу после Бухарестского мира, мой отец говорил, что такая ситуация не была свойственна только семье, в которую он вступил за счет браку. Многие болгары и турки говорили на румынском языке. На самом деле, мне пришлось выучить не только болгарский, но и турецкий язык, потому что это село, где я родился и куда ездил каждое лето и каждые каникулы, было в основном населено турками. Кстати, моя няня, которая меня воспитала, была турчанкой. Я помню, что она так меня любила, что в 1936 году, когда я был 12-летним ребенком, она плакала, потому что ей нужно было ехать в Турцию с мужем, детьми и родственниками. Она любила меня, как собственных детей».

Петре Дьякону решил стать археологом. Замечательный учитель, который у него был в лицее, в значительной степени способствовал этому.

«Когда я поступил в лицей в Силистре, нас как-то захватила эта страсть к историческому прошлому, к древней истории, к археологии. Директор нашей школы, Перикле Папахаджи, ученый, известный в мире филологов, приехал в Силистру. Он отказался от университетской кафедры, приехал в Силистру в качестве учителя словесности, а затем стал директором только для того, чтобы присутствовать там, чтобы встретить переселенцев арумын, македонских румын, которые прибывали из Македонии, поскольку он был арумыном. А у этого директора была страсть к коллекционированию старинных вещей, антиквариата».

Небольшие румынские общины на правом берегу Дуная рассматривают реку как естественную границу, но не как разделяющую межу. Это та же перспектива разделения, но также и сближения, как это было всегда.

15 октября 1922 года румыны стали свидетелями ожидаемого события, оказавшего сильное влияние на ум каждого румына, пережившего годы Первой мировой войны: это была коронация короля Фердинанда I и королевы Марии в Алба-Юлии в качестве суверенов новой Румынии. Королевство Великая Румыния возникло после Первой мировой войны, после принесения огромной цены, уплаченной человеческими жизнями и материальным ущербом, а также в результате сверхчеловеческих дипломатических усилий. Теперь новая Румыния была страной, в которой любой гражданин мог свободно развиваться и вносить свой вклад в общее счастье.

Подробности организации мероприятия широко упоминаются в прессе того времени и в других письменных документах. Сначала подробно рассказывается о подготовке места проведения мероприятия, города Алба-Юлия, куда в 1600 году господарь Валахии Михай Храбрый въехал во главе своей армии, и этот момент романтическая историография считает первым политическим объединением румынского пространства. Затем можно узнать о религиозной церемонии и эмоциях, вызванных различными моментами во время самой коронации, о ритуалах и о выдающихся гостях, приглашенных присутствовать на этом событии.

Узнаём также, что политическое соперничество не прекратилось даже по случаю организации такого важного события. Либеральное правительство во главе с Ионом И. К. Брэтиану было организатором коронации, в которой, однако, политические лидеры оппозиции не участвовали, бойкотируя все собрание. Ещё можно узнать о несогласии папы римского с тем, что король католического вероисповедания короновался в православной церкви. Однако всему этому не придавалось большое значение, потому что значение коронации не могло быть подорвано никакими препятствиями.

Вместе с историком Иоаном Скурту мы попытались выяснить, каковы были представления и переживания двух главных действующих лиц того времени, короля и королевы. Иоан Скурту рассказал, как разница в характерах королевской четы выявлялись даже в те моменты.

«Король Фердинанд был менее активным человеком и меньше стремился появляться на публике. Но он подчинился этому необходимому протоколу коронации, как он это сделал в 1916 году, на Совете короны. Именно тогда он сказал, что должен был поступить против своего желания и принять вступление Румынии в войну, как того требовал Совет. Наиболее активную роль сыграла королева Мария, которая глубоко увлекалась политикой, чего Карол I не позволял своей жене Элизабете. Теперь Фердинанд считал естественным правом короля и королевы быть коронованными, учитывая вклад в достижение Объединения 1918 года. Это также видно по двум коронам. Фердинанд перенял стальную корону короля Карола I, к которой были добавлены три драгоценных камня, представляющих Бессарабию, Буковину и Трансильванию. Но королева Мария посчитала корону королевы Элизабеты слишком скромной и попросила сделать для себя золотую корону весом более двух килограммов и с множеством драгоценных камней».

Чрезвычайно сильная личность королевы Марии также проявилась при коронации. Но это было присутствие, которое дополняло присутствие ее мужа, и вместе они создавали образ новой румынской монархии. Иоан Скурту: «В программе Коронационной комиссии центральной фигурой, естественно, был король Фердинанд. Королева Мария сделала все, что смогла, чтобы она тоже всегда находилась рядом с королем, чтобы никак не быть ниже него, так как считала, что она также внесла свой вклад, хотя и не больше, чем король, в любом случае очень большой, в достижение объединения. В своих ежедневных записках она рассказывает, что ей было очень трудно, когда ей пришлось стать на колени на подиуме навеса перед королем, который положил ей на голову корону. Но король помог ей встать и поцеловал ее в лоб. Король сам надел себе корону на голову по образцу Наполеона Бонапарта».

Эйфория и чувство победы в конце 1918 года сохранялись до самой коронации. И два суверена пережили этот момент своей жизни каждый в зависимости от своего характера. Иоан Скурту: «Король вёл себя в своем обычном стиле. После окончания войны и заключения перемирия официальные лица, в том числе монархи, должны были приехать в Бухарест. В те дни королева трепетала от радости и удовлетворения и говорила: “Нандо, ты понимаешь, что стал королем всех румын, ты великий человек, историческая личность!” На что Фердинанд ответил ей: «На то была воля Божия!” Как будто он не внёс огромный вклад в это дело. Таковы были их характеры, его и её, но важно то, что они были вместе, и в общественном, и в историческом восприятии прошла коронация короля Фердинанда и королевы Марии».

Коронация Фердинанда I и Марии 15 октября 1922 года была триумфом, ради которого пожертвовал собой весь румынский народ. И в свое время эта жертва была необходимой.

Известным юристом межвоенной Румынии был Истрате Мическу, университетский профессор и политик. Мическу родился в 1881 году в городе Плоешть, в 60 км к северу от Бухареста, и был потомком боярской семьи из уезда Арджеш, о которой есть свидетельства ещё с 16 века. Он учился на юридическом факультете в Париже, и также получил докторскую степень по юридическим наукам в 1906 году. Истрате Мическу был адвокатом в коллегиях адвокатов уездов Арджеш и Илфов, одновременно будучи профессором гражданского права и философии в Бухарестском университете. Благодаря своей преподавательской деятельности он производил впечатление на целые поколения студентов, которые его часто боготворили. Мическу также был известен своими судебными процессами.

Центр устной истории румынского радиовещания взял интервью у политзаключенного Аурела Обрежи в 2000 году. Он рассказывал о славе Мическу, о которой он узнал от своего сокамерника в 1950 году. Это была слава, основанная на большом цинизме, одна из характерных черт адвокатов, как их часто воспринимает общественность.

«Я был в тюрьме с секретарем Мическу, Хорием Космовичем, необычайно умным парнем, который рассказал нам, как Истрате Мическу выигрывал суды. Он рассказал нам о суде в Англии над лордом, убившим свою жену. Лорд поинтересовался, есть ли адвокат с громким именем, и выяснилось, что такой есть в Румынии, и его зовут Истрате Мическу. Он нанял его, и Мическу рассказали, в чём дело: лорд убил свою жену, он не мог её больше терпеть. Он ударил её чем-то по голове, и она умерла. И Мическу пошёл в суд, где присутствовала и публика, и присяжные. «Господин председатель, достопочтенный трибунал, господин судья и т. д.» Мическу начинает и останавливается. «Ну же господин адвокат, начинайте!» «Господин председатель, достопочтенный трибунал, господин судья…» И Мическу снова остановился… «Ну же господин адвокат, начинайте уже!», говорит ему судья. «Господин председатель, достопочтенный трибунал, господин судья…» и опять остановился. «Господин адвокат, начинайте уже!» теряет терпение судья. «Ну, видите ли, господин Председатель, у вас терпения нет и на 10 минут, пока я начну свою защиту, а бедняга терпел свою жену 20 лет!» И в конце концов лорда оправдали».

Профессиональная известность заставила его заняться политикой. Мическу проводил либеральную политику, избираясь депутатом в 1920, 1927 и 1931 годах. Почитатель короля Кароля II, он сблизился с ним, начиная с 1930 года. К концу этого десятилетия он ещё более ярко выражает свои антисемитские и расистские взгляды и является частью фашистского правительства Гоги-Куза с декабря 1937 года по февраль 1938 года, в котором он был министром иностранных дел. Он является отцом Конституции 1938 года, конституции, укрепившей авторитарный режим короля Кароля II. Мическу становится членом Высшего национального совета Фронта национального возрождения, единственной партии после 1938 года, сенатором в новом Парламенте и министром юстиции в правительстве Георге Тэтэреску с ноября 1939 по май 1940 года. Среди его наиболее предосудительных действий- председательство в 1937 году на заседании коллегии адвокатов Бухареста, когда было решено исключить еврейских адвокатов.

Но вскоре история изменит судьбу Мическу. После 1945 года, когда СССР вошёл в политическую жизнь Румынии, он был осужден как сторонник фашистского режима. Мическу исключён из коллегии адвокатов, арестован в 1948 году и приговорен к 20 годам тюремного заключения. 22 мая 1951 года он умер в тюрьме города Аюд, а Николае Энеску, студент юридического факультета, политический заключенный, был свидетелем его смерти.

«Дверь палаты открылась, и появился Иордаке, политрук, страшный зверь. Он прошёл мимо наших нар, и мы услышили: «Как дела ребята? Вы знаете, что это значило для нас? Такой страшный зверь, который всегда и везде бил нас ботинками и кулаками, без причины, и так заговорил с нами? Мы смотрели в недоумении друг на друга, какими же наивными мы были, мы думали, что что-то изменилось. И один из нас, доктор Уцэ, отвечает Иордаке: «Что нам делать, господин командир? С нашими проблемами, с нашими болезнями.» «Кто среди вас самый больной?» -спрашивает Иордаке. И тут доктор Уцэ говорит: «Профессор Мическу». «Отведите меня к нему!» И его подвели к изножью кровати Истрате Мическу, который умирал. «Что с ним? Разве его не могли спасти?» -спрашивает Иордаке. Когда мы увидели столько благосклонности, хотя обычно нам не давали даже аспирина – мы переглянулись с удивлением. Доктор Уцэ ответил: «Да, господин командир, если вы одобрите рецепт для него». «Да, я согласен.» И он вырвал лист бумаги из блокнота. «Напиши!»- сказал Иордаке доктору. Он дал ему ручку, и доктор начал писать, потом протянул ему рецепт. Мы наивно думали, что что-то произошло в поведении зверя. «Хорошо»! — говорит Иордаке. И он взял рецепт и бросил его на грудь Истрате Мическу: «Я знаю, что тебе нужно, разбойнику! Четыре доски, и мы тебе их предоставми». Так умер Истрате Мическу».

Истрате Мическу прославился как человек, который своими личными качествами доказал, что он со всей серьёзностью занимался своей профессией. Но его личность не соответствовала профессиональным качествам.

Идея отпуска и свободного времени, чтобы провести одну или две недели отдыха, появилась относительно недавно в истории. Начиная с XIX века, с появлением коллективных прав, туризм становится доступным и для других социальных классов, а не только для элит. Не замедлили появиться и туристические курорты. Они развивались особенно вблизи мест, ранее известных благотворным воздействием воды, воздуха или других свойств окружающей среды на организм. Одним из самых известных бальнеологических курортов Европы был Карлсбад, сегодняшние Карловы Вары в Чехии, на западной границе страны с Германией. Известный со времен средневековья своими термальными водами с целебными свойствами при ряде заболеваний курорт принимал большой наплыв туристов. Среди звучных имен, посещавших бани Карловых Вар, — российский император Петр Великий, Мустафа Кемаль Ататюрк, первый президент Турции, писатель Иоганн Вольфганг Гёте, музыкант Людвиг ван Бетховен.

Однако румыны также побывали в Карлсбаде, история их присутствия там была описана историком Раду Мырзой в сборнике «Румынские путешественники и пациенты в Карлсбаде».

«История Карлсбада как бальнеологического курорта начинается в эпоху Cредневековья, примерно в XIV веке. Но история Карлсбада, каким мы его знаем, с тем резонансом, который это название имеет сегодня, начинается примерно в XVIII веке. Упоминаются и задокументированы несколько имен выходцев из румынского пространства. Первое имя, о котором мы действительно много знаем, это боярин по имени Барбу Штирбей, боярин из Олтении, который едет в Карлсбад в конце XVIII века».

Научные исследования подтвердили благотворное действие курорта на здоровье организма и восстановление работоспособности, а врачи рекомендуют его. В равной степени благодаря термальным водам и великолепному природному ландшафту Карлсбад стал одним из пяти лучших курортов Европы. К ним добавится архитектура возведенных здесь сооружений. Как и других туристов, румын также привлекают чудодейственные свойства места и красота окрестностей. Раду Мырза: «Мы обнаружили, что эти румынские путешественники, которые едут туда, ничем не отличаются от других туристов, которые приезжали из других стран. В том смысле, что они прекрасно вписываются в эту, скажем, моду принимать ванны. И это не только мода ездить в Карлсбад, есть много других курортов в Европе, а также и на румынском пространстве. Очевидно, что в румынских землях они были меньших размеров, их престиж и возможности были скромнее, чем у Карлсбада. Но явление то же самое».

Кто из румынских знаменитостей побывал на курорте в Чехии? Раду Мырза ответил, что в списке есть имена политиков, но есть кое-какая информация и о других именах: «Александру Вайда-Воевода был там врачом, а сам он был выдающейся личностью, и не только как врач, его фигура достойна памяти. Там также были, например, Ионел Брэтиану, Королева Мария, различные премьер-министры, в том числе Юлиу Маниу, Николае Титулеску, Константин Арджетояну и другие общественные деятели. По некоторым личностям есть больше источников, больше документальной информации, другие могли быть там, но анонимно, так сказать. И тогда мы точно не знаем об их присутствии, но присутствие некоторых очень хорошо задокументировано».

Но посещение карлсбадских ванн приобретает и общественное измерение, а не только лечебное, говорит Раду Мырза: «Карлсбад известен и на румынском пространстве. И, в какой-то момент, я даже нашел очень интересный источник 20-х годов, статью в румынском журнале, из которой выясняется, что дурной вкус спрашивать в Бухаресте, летом или в начале лета, где вы проведёте свой летний сезон? Потому что было очевидно, что ты едешь в Карлсбад. Это было какое-то социальное обязательство, нельзя было не поехать. Человек не был социально значимым, если не ездил в Карлсбад. Очевидно, это утверждение не полностью применимо, это мнение не было общим тезисом, но так думали многие. Вот почему Карлсбад – это место, куда люди также отправлялись, чтобы провести отпуск, пройти определенные процедуры, а также увидеть, встретиться с разными людьми из своего окружения».

Однако Карлсбад был дорогим бальнеологическим курортом для низших слоёв общества, но румынский средний класс мог себе это позволить. Здесь отдыхали учителя, служащие, банковский персонал, мелкие торговцы. После 1945 года, после установления коммунистического режима и национализации как в Румынии, так и в Чехословакии, часть рабочего класса и крестьянства могла позволить себе посетить Карлсбад. Но и тогда это не стало массовым явлением из-за закрытых границ и низких доходов населения.

21 сентября 1939 года в Бухаресте, недалеко от моста Героев, команда легионеров из 8 человек заблокировала автомобиль премьер-министра Арманда Кэлинеску. Затем нападавшие выстрелили в его охранника и в него самого, это были 21 выстрел, три из которых попали ему в голову. Такова была месть со стороны «Железной гвардии» после того, как организация признала Кэлинеску виновным в смерти её лидера Корнелиу Зеля Кодряну в ноябре 1938 года. После убийства команда легионеров прибыла в штаб-квартиру Румынского общества радиовещания, которое было недалеко от того места, где было совершено преступление. Как только они прибыли на Радио, легионеры ворвались внутрь и намеревались объявить о смерти премьер-министра.

В архиве Радио Румыния хранится ценный звуковой документ, интервью с Василе Ионеску, одним из руководителей Румынского общества радиовещания в период с 1935 по 1945 годы, очевидцем прибытия легионеров на радиостанцию. Интервью, взятое в 1974 году, повествует историю убийц Кэлинеску, которые прибыли в здание Радио.

«В 14 часов 30 минут 21 сентября 1939 года, в то время я был заместителем генерального директора Общества, и находился в помещении Радио в своём кабинете, расположенном на 1-м этаже здания, перед правыми воротами. Мы решали текущие дела, как всегда, у нас было включено радио, чтобы следить за ходом радиопередачи. Радионовости закончились, и оркестр Радио под управлением виртуозного скрипача и дирижера Константина Бобеску исполнял отрывки из оперетт».

Прибытие легионеров на Радио было агрессивным, с целью устрашить, но персонал не растерялся.

«Внезапно я услышал два выстрела, в районе ворот, у входа в Общество радиовещания. Я бросился к открытому окну и спросил у находящихся там людей, что происходит. Мне ответили кратко: «Легионеры атакуют!» Оркестр все еще продолжал свое выступление, а когда я шел к двери, услышал подозрительный шум в передаче. Затем в тишине, наступившей после прекращения выступления оркестра, чужой, глухой голос закричал: «Премьер-министр Арманд Кэлинеску был…» У него не было времени закончить фразу, потому что, нажав кнопку безопасности, я произвёл короткое замыкание, которое вывело микрофон из строя, и в то же время запустил сигнальную сирену. Это устройство было подготовлено в качестве меры предосторожности, как раз для таких ситуаций».

Вторая мировая война только началась, и румынское общество к ней готовилось. В связи с этим государственные учреждения военизировались, и директор радиовещания также становился военным начальником.

«Смущённый произошедшим, желая предотвратить другие подобные события, я спустился бегом по лестнице и в вестибюле студий крикнул: «Охрана, слушай мою команду!» После этого я приказал охране подготовиться к оборонительному бою. Затем я начал подниматься по лестнице, чтобы войти в студию, где велась трансляция и где находились легионеры. У меня в руке были очки, как я ушел из офиса. За мной последовали дежурный офицер, водитель Кошчуг Теодор, который взял пистолет со стеллажа, и камерист Крышмару Василе, который также был вооружен».

Таким образом, Ионеску и его коллеги первыми вмешались, чтобы обезвредить легионеров.

«Мне не удалось добраться до последней ступени лестницы, потому что в тот самый момент, широко открывая двери студии, передо мной появились легионеры-убийцы премьер-министра Арманда Кэлинеску, полностью растрёпанные внешне, дезориентированные и ошалелые. Держа всё-таки себя в руках, я крикнул громким голосом: «Руки вверх, или я стреляю!» А из-за меня товарищи уже направили оружие на убийц. У меня даже не было времени повторить призыв, потому что легионер Мити Думитреску, который был впереди и казался их вожаком, бросил пистолет передо мной, и после него последовали его примеру и остальные семь, подняв руки вверх».

После захвата команды злоумышленников Ионеску и его товарищи обеспечили безопасность территории.

«Мы обезвредили их с помощью охраны Общественного радио и уведомили префектуру столичной полиции о том, что произошло в здании Общества радиовещания. Сразу же я пошел в ту студию, где оркестр был в ужасе, а дирижер Константин Бобеску, застывший с палочкой в руке, не мог произнести ни слова. Пианистка г-жа Войку обратила мое внимание на то, что убийцы положили что-то в нишу за одной из дверей студии, которая служила доской объявлений для участников оркестра. Отодвинув дверь в сторону, я с удивлением наткнулся на бомбу весом в один килограмм, загруженную экразитом военного образца. К бомбе шёл горящий бикфордов фитиль длиной 30-40 см. Первой заботой и первым делом было обезвредить эту бомбу, и я наступил на фитиль, раздавив его».

Последствия были чрезвычайно суровы для легионеров. Убийцы Кэлинеску были немедленно казнены, и история Румынии зафиксировала еще один кровавый эпизод разрушения демократии.