Category: Страницы истории

21 мая 1991 года около 13-00 в туалете здания Чикагского университета был найден мёртвым выдающийся профессор истории религий и автор многих книг Иоанн Петру Кулиану. В возрасте 41 года Кулиану был убит неизвестным выстрелом в затылок.  Несмотря на тщательное расследование, убийца или убийцы так и не были обнаружены, а преступление остается загадкой по сей день.

Иоан Петру Кулиану родился в Румынии, в Яссах, 5 января 1950 года. Он происходил из семьи интеллектуалов, а его предки были частью румынской элиты, участвовавшей в создании современного государства в середине 19 века. Филолог по образованию и полиглот, Кулиану эмигрировал в 1972 году в Италию, где специализировался на истории религий, после чего переехал в Нидерланды, а с 1986 года — в США. У него были наставнические и дружеские отношения с известным румынским историком религии Мирчей Элиаде, с которым он расстался, когда общественности стало известно фашистское прошлое Элиаде. Кулиану — автор более 20 книг по  истории религий и художественной литературы на наиболее международно распространённых языках. О его жизни и деятельности написано 17 книг.

Авторы, которые до сих пор писали о смерти Кулиану, выдвигали несколько сценариев, наиболее популярным из которых является причастность бывшего коммунистического «Секуритате» и румынской фашистской эмиграции. Последняя книга американского ученого и историка религии Брюса Линкольна называется «Секреты, ложь и последствия: скрытое прошлое великого ученого и нераскрытое убийство его протеже» (Secrets, Lies, and Consequences: A Great Scholar’s Hidden Past and His Protégée’s Unsolved Murder). Будучи учеником Мирчи Элиаде во второй половине 1960-х годов, Линкольн в своей книге пишет и о смерти Кулиану, выдвигая новую гипотезу.

Историк религий Моше Идель, профессор Еврейского университета в Иерусалиме, считает, что тайна, смерти Кулиану, объясняется также обвинениями, выдвинутыми против бывшей коммунистической «Секуритате», на которые не было дано убедительного ответа:

«Много лет назад у меня была беседа с президентом Румынии Эмилем Константинеску. И я спросил его, почему не проясняется этот вопрос. Он мне очень прямо сказал, что ничего не может сделать. В этом и заключается проблема. Если Кулиану был убит «Секуритате» или «Железной гвардией», они, конечно, не хотят говорить об этом. Кому охота признаваться в убийстве? Когда ФБР после нескольких лет расследования сдалось, подняв руки, у нас фактически появилось дело Кулиану, в котором ничего не было достигнуто. Так что остается ждать чуда, чтобы кто-то написал мемуары, которые выйдут после его смерти, и признался в преступлении. Сделает, как говорится, признание. А пока что румынские службы не хотят обсуждать это, по крайней мере, говорят «нет», и это будет ответом: мы не имеем никакого отношения к убийству».

Историк Сорин Антохи, обсуждавший с Моше Иделем тайну смерти Кулиану, считает, что существует ещё много препятствий, мешающих пролить свет на  это дело:

«С тех пор семья предпринимала шаги, но так ничего и не добилась. Есть разные люди, которые также пытались разобраться, например, команда из американских кинематографистов оказывала давление, апеллируя законным правом на доступ к информации. Они получили не больше, чем мы получили, ничего не делая, то есть доступ к рассекреченной, но анонимной информации. Существуют тысячи страниц, которые американские власти даже выложили в Интернет, но которые полностью затемнены. Может быть, одно слово встречается в одном документе или другое слово в другом, но в полностью анонимных текстах».

В вышеупомянутой книге Брюс Линкольн выдвигает новую гипотезу о причастности к смерти Кулиану жены Мирчи Элиаде, Кристинел Элиаде. Моше Идель не убежден в справедливости этой гипотезы, но и не исключает её:

«В 98-м году я написал статью о неизвестной семье из Чикаго. Брюс Линкольн цитирует эту статью, и у меня нет проблем с тем, что он это делает. Но меня там не было, я не видел Кристинел, я знаю, что она была антифашисткой. Что нового привносит Линкольн, не так ясно. Я считаю, что сказанное им не доказано, это больше спекуляция, чем мои домыслы, и я не могу доказать, кто совершил убийство. У меня есть гипотеза, но у него есть ещё более сложная гипотеза, поэтому я не хочу вовлекать в это дело Кристинел, потому что мало что знаю о её жизни и о том, что она делала после смерти Элиаде. Я не знаю её жизни, Брюс Линкольн видел её, так что он находится в более выгодном положении, чем я. Но я говорю, что меня не убеждает то, что он говорит, и я не убежден, что он убежден. Что он говорит? Что на фотографии где есть Кулиану и она,  видно, будто бы она испытывает к нему какую-то ненависть. Меня это не убедило, но я не говорю, что это не может быть реальностью».

Смерть Иоана Петру Кулиану остаётся загадкой уже более трех десятилетий. И это может остаться ещё одним нераскрытым делом среди многих других подобных.

В конце 1950-х – начале 1960-х годов деколонизация и модернизация стран третьего мира стали новым направлением развития человечества. Бывшие колонии европейских стран в Африке и Азии, а также страны Латинской Америки пробовали свои собственные модели развития. Страны третьего мира двигались к модели развития по среднему пути, между социализмом и капитализмом. Одной из наиболее динамично развивающихся стран в этом направлении был Египет – страна с древней историей и новыми амбициями.

Модернизация Египта проходила по образцу модернизации Турции. Это были две мусульманские страны со схожими обществами, менталитетом и наследием. Египет был космополитичным, его элита получила образование в Великобритании и Франции, но новые элиты прибывали и из СССР. Гамаль Абдель Насер Хусейн был центральной фигурой египетского реформизма, одним из источников его вдохновения были жизнь и идеи турецкого реформатора Мустафы Кемаля Ататюрка. Мирча Николаеску был послом Румынии в Египте с 1961 года. Он был частью политики обновления дипломатического аппарата Румынии, начатой министром иностранных дел Корнелиу Мэнеску. В 1996 году в интервью Центру устной истории румынского радиовещания Николаеску подчеркнул необычайную динамику египетской модернизации.

«Египет стал одним из самых горячих центров дипломатической и международно-политической деятельности того времени в силу ряда обстоятельств. Во-первых, потому что Египет был самой сильной, самой развитой и самой престижной арабской страной, как в историческом, так и в политическом плане. Это была эпоха, когда Насер и «Свободные офицеры», как они себя называли, перестроили жизнь Египта на демократические начала и переориентировали всю внутреннюю деятельность страны через эволюцию навстречу к цивилизованному миру. Во-вторых, потому что Египет проявил себя таким образом не только по отношению к своим союзникам или братьям в арабском мире, но и во всём регионе. Фактически Египет был хозяином Суэцкого канала, который был построен египтянами, но политически всё ещё находился в руках Великобритании. Помимо этого, офис освободительного движения в арабском мире находился в Каире».

Европейские страны были привлечены к преобразованиям египетского общества, и Румыния не стала исключением. Советский Союз развернул политику собственного влияния на бывшие колонии, в этом же направлении двигалась и социалистическая Румыния. Румыно-египетские отношения робко начались после египетской революции 1952 года. В 1956 году, во время Суэцкого кризиса, по просьбе Египта Румыния направила технический персонал, чтобы помочь нормализовать использование канала. Позже получили развитие двусторонние отношения в сфере экономики, культуры, образования и спорта. Однако в целом в отношениях с арабским миром и особенно с Египтом Румыния сохраняла нейтралитет в вопросе арабо-израильского конфликта. Во время Шестидневной войны в июне 1967 года Румыния отказалась осудить Израиль как государство-агрессор. Мирча Николаеску объяснил эту позицию.

«Мы очень четко и неоднократно заявляли, что сейчас не время говорить о том, что то или другое не является правильным. Наш долг, долг всех нас – обеспечить условия для прекращения боевых действий и перехода к переговорам. Мы также добавили кое-что ещё, и это была наша инициатива, исходящая из Румынии. А именно, мы предложили Египту в то время поддержку, предоставив, в виде кредита, который мы предложили без просьбы этой страны, поставку продукции, чрезвычайно важной для каирского рынка. Возникли некоторые весьма сложные проблемы, связанные с общей дезорганизацией экономической жизни, и, в частности, с поставками товаров, ввозимых из-за рубежа. Я имею в виду сахар, масло, бензин, муку и некоторые другие.»

Поэтому помощь Египту с продовольствием была неотложной. Нестабильность, последовавшая за поражением Египта, могла уступить место анархии, а румынское предложение включало финансовый заем. Мирча Николаеску.

«В Каире осталось всего два-три батальона в боеспособном состоянии их знаменитой армии. Произошло быстрое ослабление власти на всех уровнях. И спекулянты, конечно, появились в тот момент, когда возник такой беспорядок. И затем я предложил, сначала через министерство иностранных дел, провести переговоры по такому соглашению, которое, по сути, должно было стать предлогом для установления связей на самом высоком уровне с египетскими властями. Это соглашение готовилось около трёх лет и оно прошло не так гладко с точки зрения достижения взаимовыгодного сотрудничества. Я исходил из идеи создания максимально широких и благоприятных рамок для наших общих отношений. Мне казалось очевидным, что интересы были очень широкими и легко согласовывались как с одной, так и с другой стороны. Для нас проход через Суэцкий канал был важен, для нас всегда были важны поставки хлопка».

Между 1960 и 1990 годами Румыния и Египет строили отношения, основанные на интересах того времени. А после 1990 года они переформатировались в соответствии с новыми интересами.

Находясь в состоянии войны, такая централизованная государственная структура, как армия, и её ядро – военнослужащие находятся под большим давлением. Речь идет о том, чтобы быть живым или нет, о неизвестности, о совести. В экстремальном опыте войны есть и дезертирство – практика, которая всегда была распространена в истории человечества. Во время Первой мировой войны дезертировали солдаты всех армий, в том числе и румынской.

Историк Габриела Дристару из столичного Института истории имени «Николае Йорги» исследует феномен дезертирства из румынской армии во время Первой мировой войны. Она проводит сравнительный анализ своих исследований и тем самым показывает, как сегодня британское общество относится к собственным случаям дезертирства.

«В Англии исследования на эту тему начались в 1980-х годах, когда были рассекречены документы, подлежащие более длительному режиму засекречивания, чтобы не затрагивать частную жизнь обвиняемых и их семей. В первых текстах утверждалось, что дезертирство во время Великой войны было вызвано не трусостью, как считалось в то время, а результатом посттравматического стресса. Таким образом, 321 казнь в армии Британской империи были актами несправедливости, моральное возмещение которых было абсолютно необходимо.»

Румынская армия вступила в Первую мировую войну в августе 1916 года. После первоначального успешного наступления на севере и востоке на Карпатской линии она была остановлена германо-австро-венгерскими войсками. На юге поражение румынской армии от болгаро-германских войск поставило столицу Бухарест под большую угрозу. После боев по защите столицы город был оккупирован в декабре 1916 года, а румынские власти укрылись в Молдове на северо-востоке. В 1917 году румынская армия при поддержке французской военной миссии во главе с генералом Анри Бертело и русской армии на местах смогла противостоять немецкому наступлению в сражениях под Мэрэшть, Мэрэшэшть и Ойтуз. Большевистская революция осенью 1917 года и развал русской армии привели к тому, что Румыния больше не могла сопротивляться и в марте 1918 года заключила мир с Германией и ее союзниками.
После падения Бухареста и отступления в Молдавe в румынской армии появились дезертиры. Это было поспешное отступление, порой хаотичное, как мы читаем в мемуарах. Румынские историки исследовали армейские архивы и собрали статистику. К 1 июня 1918 года две трети дел, рассмотренных военными трибуналами различных частей румынской армии, касались дезертирства и связанных с ним преступлений. Румынская военная юстиция была организована на основе французского Кодекса военной юстиции 1857 года. По закону, дезертирство было нескольких видов: дезертирство в стране, дезертирство в стране в военное время, дезертирство перед лицом врага, дезертирство к врагу, дезертирство в иностранном государство. Также к дезертирству в военное время относились неподчинение призыву и мобилизации, неподчинение, оскорбление начальника и членовредительство. Чтобы лучше изучить феномен дезертирства, Габриела Дристару ознакомилась с протоколами военного трибунала двух крупных подразделений – 5-й и 13-й дивизий. Хотя наказания за дезертирство были суровыми и включали смертную казнь и понижение в воинском звании, те, кто судил дезертиров, не торопились с решением и были снисходительны, как это было в случае с 13-й дивизией.

«Несмотря на то, что дезертирство в военное время каралось пожизненным заключением с каторжными работами или даже смертной казнью, было вынесено всего 3 приговора к пожизненному заключению с каторжными работами и 3 приговора к смертной казни. Шестеро, получившие максимальные сроки, имели и другие обвинения: убийство, грабеж, подделка государственных документов и оскорбление начальника. В процентном отношении большинство приговоров, вынесенных за преступление дезертирства в военное время, были оправдательными».

Причинами дезертирства были не бегство от ответственности или страха, как можно было бы подумать, а в основном эмоциональные: тоска по дому, по семье, желание сообщить близким, что они живы, страх оставить их под вражеской оккупацией. Подавляющее большинство дезертиров возвращались в свои части самостоятельно после нескольких недель отсутствия. Ещё одной причиной дезертирства было недовольство военным и политическим руководством. Дезертирство было распространено и в 1917 году, чему способствовали пораженческие настроения русских войск и австро-германская пропаганда. Габриела Дристару.

«Марсель Фонтейн, член французской военной миссии, напомнил, что, по мнению румынских командиров, дезертиров и так было слишком много, чтобы их казнить, а наказание только усугубит ситуацию. В общем, ничего нельзя было сделать, чтобы изменить или улучшить ситуацию. Присутствовал пораженческий дух у командиров, которые ежедневно чувствовали и видели вокруг себя распад русской армии и близкий конец войны. Пропаганда центральных держав стала более разнообразной и зрелой и, несомненно, способствовала увеличению числа дезертиров в румынской армии. Румынские военные власти нашли более прагматичное и эффективное решение: они заменили на передовой, где находились преимущественно дивизии из Валахии, дивизиями, состоящими преимущественно из молдован, и которые не были заинтересованы в дезертирстве на сторону врага.”

Для того времени  дезертирство из румынской армии в годы Первой мировой войны было типичным явлением. А дезертиры тех лет столкнулись как с осуждение современников, так и с милосердием потомков.

История учреждений не всегда так увлекательна, как повседневная история, жизнь отдельного человека или история открытия, которое в свое время изменило все, что знало человечество. Учреждения обычно воспринимаются как холодные, обезличенные пространства, где власть навязывает гражданам свой порядок и волю. Однако история учреждений имеет огромное значение для познания прошлого, поскольку в их существовании и функционировании можно найти человеческое творчество и повседневную рутину, а для некоторых людей, работающих в них, они даже являются местом, где они проводят значительную часть своей жизни. Люди связаны с учреждениями, а учреждения связаны с ними в духе прожитого времени.

В Румынии после 1945 года был установлен коммунистический режим при непосредственной поддержке Советской армии. Это означало разрушение старых институтов, считавшихся репрессивными по отношению к рабочему классу, искажение других, а также создание новых. Одной из основных проблем, с которыми столкнулся коммунистический режим в Румынии, было наличие специалистов, в частности инженеров, которые должны были участвовать в перезапуске новой централизованной экономики, управляемой коммунистической партией. В то время как часть старой технической элиты Румынии была брошена в тюрьму по идеологическим мотивам, новая элита пыталась наверстать упущенное и соответствовать идеологии. Так, одним из учреждений, взявших на себя задачу сбора информации и подготовки обобщений о состоянии технологического развития, стал Институт технической документации Румынии, основанный в 1949 году.

Инженер Георге Ангел был генеральным директором этого учреждения и в 2003 году в интервью Центру устной истории румынского вещания вспоминал, как всё начиналось.

«Румынский институт технической документации стал одним из лучших институтов документации и информации в социалистических странах. Специалисты из многих стран приезжали сюда для обмена опытом, чтобы посмотреть, как организована работа с информацией и документацией в Румынии. Помимо Национального института информации и документации, в стране существовало 24 информационно-документационных бюро по отраслям и сферам деятельности, которые, в свою очередь, специализировались на распространении технических новостей в той области, которую они представляли.»

Румынский институт технической документации, расположенный в центре Бухареста, на улице «Каля Викторией», был основным центром информации и документации для инженеров. Это учреждение было скопировано с аналогичного института в Советском Союзе – огромного института с подобным назначением. Румынский институт располагал внушительной коллекцией технических книг и значительным собранием специализированных журналов по всем техническим направлениям. Просторный читальный зал вмещал всех, кто хотел быть в курсе последних событий в своей области. Институт осуществлял централизацию технических знаний, но на уровне каждой отрасли и сферы деятельности его поддерживали также информационные и документационные бюро. Георге Ангел рассказал о работе института.

«Деятельность института и отделений была очень сложной. Она заключалась не только в получении книг и журналов, но и в продвижении их содержания. В Институте существовал целый ряд отделов, которые занимались обработкой информации со страниц журналов: от простого сообщения о наличии содержания существующих журналов с помощью фотокопирования их аннотаций и организации их в несколько сборников, которые распространялись по подписке среди заинтересованных лиц, до собственно обработки содержания специальных статей. Из их содержания извлекались соответствующие новости, которые доводились до сведения специалистов в области национальной экономики».

Однако, несмотря на то, что институт предназначался для информирования инженеров и сбора технической документации, здесь также действовала знаменитая цензура. Георге Ангел.

«Некоторые журналы нам не разрешали давать в зал. Их было не так много, но были журналы, в которых содержались различные статьи, не соответствующие политике партии. И тогда у нас был специальный штамп. В бюро секретных документов эти журналы регистрировали, и они находились там, в бюро, и доступ к ним был запрещен. Я помню, что была написана книга на английском языке, посвященная тому загадочному явлению, которое произошло на Урале. На основании документов, опубликованных в Советском Союзе в специализированных журналах, английский исследователь доказал, что на Урале произошла атомная катастрофа, в которой погибло много людей. В то время такие вещи не предавались огласке и были окутаны тайной. Это не было фантазией, автор написал книгу на основании точных документов, опубликованных в Советском Союзе в их журналах».

Институт проводил симпозиумы и конференции, и к 1974 году там работало несколько сотен говорящих на иностранных языках специалистов. Однако в 1974 году жена Николае Чаушеску Елена Чаушеску, глава Национального совета по науке и технике, решила оптимизировать работу и сократила число сотрудников до 160 человек. Но в 1980-х годах общий кризис в румынском обществе сильно ударил по институту. Из-за нехватки иностранной валюты закупка журналов и книг резко сократилась. Те, кто искал информацию, по-прежнему могли обращаться к изданиям из Советского Союза. Кризис института стал кризисом системы, который завершился в 1989 году.

Радио ставит своей приоритетной миссией просвещение и культурное развитие каждого человека. Дети – щедрая аудитория, и передачи для них всегда были в центре внимания руководства и журналистов. Радиодраматизации пользовались настоящим успехом благодаря усилиям тех, кто писал сценарии или адаптировали классические тексты, актеров и режиссеров, а также технических специалистов. Все они написали историю детского радиотеатра и оставили те воспоминания, которые сохранились у будущих взрослых. В звуковом архиве “Радио Румыния” есть страницы, посвященные истории детского радиотеатра, с указанием важных имен, связанных с ним.

Писательница Сильвия Керим также была радиожурналисткой и самоотверженно работала над детскими драматическими передачами. Она начала работать в 1961 году и оказалась в редакции с профессионалами, пытавшимися избежать политической идеологии того времени. В 1998 году Центр устной истории взял интервью у Сильвии Керим и выяснил, как журналистам детских радиодраматизаций удавалось сохранять качество своего продукта:

Меня определили в очень приятное для меня место, которое называлось “Детский театр у микрофона”. Оно было удачным, потому что большинство пьес, составлявших репертуар детского театра, были сказками. Они были взяты из классической литературы, поэтому идеологическая ложь туда не очень вписывалась. Актеры были замечательные и выдающиеся, режиссеры были выдающиеся и очень хорошие, так что компромисс и ложь туда не очень-то вписывались.

Как и в любом другом месте, все решают люди, и у Сильвии Керим были открытые коллеги.

В «Детском Театре у микрофона» моим начальником был Эдуард Журист, от него я узнала, что значит быть скромным начальником, не играть в начальника, одинаково распределять внимание к младшим и старшим редакторам. Моим коллегой был также Василе Мэнучану. В той редакции молодежных программ работал писатель редкого таланта по имени Кэлин Груя. С большим удовольствием упомяну Миоару Палер, которая в свое время возглавляла детский раздел и которой я обязана радостью писать для детей. Они почувствовали во мне эту любовь к детям, они почувствовали во мне это желание писать для детей.

Керим писала сценарии для детских радиодраматизаций и вспоминала, как важны были для нее детские сказки, рассказанные родителями.

Мне давали переделать некоторые сказки, плохо переведены из китайской или японской литературы. Мне давали такие сказки и короткие рассказы, в которых была своя изюминка. Пересказывая их, я поняла, что вкладываю в них много своего воображения и что в какой-то момент могу сама написать истории, которые крутятся у меня в голове, и которые, в свою очередь, имели магический корень. Когда мы были совсем маленькими, каждый вечер мама рассказывала нам с братом сказки. Обычно первой частью была “Белоснежка”, думаю, целый год подряд мы слушали “Белоснежку” каждый вечер, то в эпизодах, то сокращенно. И если мама путалась в каких-то деталях, мы оба вскакивали, чтобы возразить ей и напомнить, что на самом деле это не тот гномик сделал и сказал так-то и так-то. Вторая сказка, как правило, была о животных, которых моя мама очень любила, как и мой отец. Оба родителя передали нам эту любовь к животным.

В те годы, когда Сильвия Керим оживляла детские сказки в эфире, коммунистический режим пытался усиленно проводить индоктринацию общество. Но журналистка решила тонко противостоять идеологическому насилию.

Я хочу сказать, что такая попытка, в случае с моими текстами, была довольно сложной. Я никогда не писала слово “пионер”; слова “партия”, “пионер”, “шойм” (– ястреб – так назывались в годы социализма дети в детском саду) – никогда не появлялись в моих сценариях. Мои сценарии и рассказы – это грустные истории про бедных людей, про умирающих бабушек и дедушек, про самый дорогой пирог – яблочный или самый приятный десерт – жареным хлебом со сливовым вареньем. Я всегда считала, что несчастных, осиротевших детей гораздо больше, чем богатых, разбалованных детей. И что эти истории должны дойти до них, точнее, до них тоже. В то время, когда мы должны были писать только о счастливых детях, которые во имя партии растут здоровыми и не имеют забот, когда приходилось сталкиваться с произведениями, в которых реальность выглядела довольно грустной и безнадежной, тексту было нелегко пройти цензуру.

Детский радиотеатр был чудом, с помощью которого радио обращалось к невинным умам. И люди, которые сделали это возможным, передавали то, что они  получили от своих предшественников.

В период с 1945 по 1990 год румынский язык звучал по радио не только в Бухаресте, но и за рубежом. Больше всего его использовали радиостанции Западной Европы, которые были ориентированы на румын, чтобы компенсировать отсутствие интересных тем на радиостанциях страны. Одной из радиостанций, которая вещала и на румынском языке, была NOREA. NOREA – это аббревиатура от Nordic Radio Evangelistic Association, и с 1971 года у нее было вещание на румынском языке. Этим занимался один человек, пастор Дуцу Москович, который также был журналистом.

Радио NOREA зародилось в Норвегии, стране с большинством христианско-лютеранского населения. Местом, из которого оно вело вещание, был Монте-Карло, на другом конце Европы, на юге. Постепенно радиостанция распространила свою деятельность в Дании и построила там свои первые студии звукозаписи. В 2000 году Румынский центр устной истории румынского радиовещания записал интервью с Дуцу Москович, в котором он вспоминал, как началась его карьера радиожурналиста.

«Однажды мы с женой посещали очень известную церковь в Любеке, Германия. И пока мы любовались одной из картин, к нам подошел человек и спросил, не я ли пастор Москович из Румынии. Я подтвердил, передо мной был один мой знакомый, которого я знал больше понаслышке, чем лично, и он был венгерским пастором. В то время он делал передачи для радио NOREA на венгерском языке в Осло. Я сказал ему, что подумаю об этом, и через некоторое время сказал, что готов сотрудничать в создании программы на румынском языке. Это было начало».

Дуцу Москович начал с записи в студии NOREA в Осло. Датчане, сторонники проекта, построили студии в Дании, и к новому месту были прикреплены Дуцу Москович и румынская служба. Пастор-журналист раз в месяц ездил из Гамбурга, где он жил, в студии в Дании и записывал программы в течение месяца. Записанные магнитофонные ленты отправлялись в Монте-Карло по почте, а пастор их прослушивал из Гамбурга во время эфира, чтобы убедиться, что записи идут по расписанию. Передачи Радио НОРЕА на румынском языке выходили в эфир раз в неделю по пятницам в течение 15 минут. Позже их продолжительность увеличилась до 30 минут, затем стало выходить по две передачи в день по 15 минут каждая. Ещё позже передачи стали транслировать по субботам и воскресеньям в 18.30 по румынскому времени.

Дуцу Москович вспомнил структуру вещания:

«Текст, слово в слово, дословно, звучал так: «В эфире Радио Трансмондиал из Монте-Карло и слушайте евангелистскую программу Радио NOREA на румынском языке». Далее следует короткий музыкально-инструментальный отрывок – мелодия из немецкой песни «Могучая крепость-наш Бог», которая является традиционной мелодией лютеранской церкви во всём мире. Прежде всего, последовала краткая презентация программы. Я говорил, что в нашей программе мы передаём библейское исследование, текст из Библии или биографию миссионера. Программа должна была быть несколько более разнообразной и, несомненно, основой программы было изложение библейского текста. Кроме того, мы передавали фразу недели, фразу великого человека, например, Блеза Паскаля. Затем, иногда к нам приходил гость. Например, епископы Осло – за 30 лет в Осло было несколько епископов, и почти все они были нашими гостями. Одно время в нашей программе также участвовал премьер-министр Норвегии Кьель Магне Бундевик».

Дуцу Московича также спросили, была ли у него полная свобода действий при составлении программы.

«У меня была абсолютная свобода. Но было одно условие, которое мы должны были выполнять, но нас никогда не контролировали, а именно: не вмешиваться в политические дела и не критиковать другие религиозные конфессии. Мы должны были придерживаться исключительно того, что на благочестивом языке называется проповедью Евангелия. Программу на румынском языке составлял один человек – я. Несомненно, над программой работало много других людей, но все это было в руках одного человека, который обладал абсолютной властью. Никто мне ничего не диктовал, никто ничего не контролировал. Это был вопрос доверия».

Как Радио NOREA переписывалось со своими слушателями на румынском языке? Дуцу Москович:

«В какой-то момент возникла проблема писем от слушателей. Было время, когда письма, если они были адресованы Радио NOREA, могли быть остановлены румынской цензурой, и у автора письма возникали проблемы. У нас были разные подходы. Например, из адреса мы исключили слово «радио», оставили только NOREA. Мы говорили: «Если вы хотите написать нам, пишите в NOREA», а затем следовал адрес в Дании».

Радио NOREA на румынском языке выполняло благородную миссию – распространяло христианские принципы, ценности и надежду на лучшие времена. И для слушателей это усилие имело большое значение.

Диктаторские, авторитарные и нелиберальные политические режимы не любят юмор, потому что он является проявлением личной свободы человека, творчества человеческого духа и естественного состояния общества. Сарказм, фарс, ирония и другие игривые человеческие способы взгляда на окружающий мир жестоко карались диктатурами. Хотя коммунистический режим довел путь человеческого общества до высочайших высот абсурда, именно он стал источником самых изобретательных формул юмора. Разнообразие юмора во времена, которые порождали не только хорошее настроение, свидетельствует о том, что люди стремились сделать социальное существование более сносным. А в Румынии, как и везде в социалистическом лагере, юмор в годы коммунистической диктатуры был тесно связан с политическим режимом, культом личности вождя, весьма шатким экономическим положением, нарушением прав и свобод и все более мрачным будущим без перспектив на улучшение.

Поэт, журналист и юморист Иоан Т. Морар был среди тех, кто до 1989 года имел дело с цензурой, пытаясь сделать свою работу как можно лучше. Он писал с юмором и изучал юмор.

«Определение юмора, данное Анри Бергсоном, гласит, что юмор — это нечто механически привнесенное в нашу жизнь. У меня есть еще одно интересное определение юмора, которое принадлежит Николае Чаушеску: «Используй оружие юмора, сатирически высмеивай недостатки, которые проявляются в обществе и в людях, сделай свое искусство инструментом для постоянного улучшения общества и человека, для утверждения справедливости и социального равенства социалистического и коммунистического образа работы и жизни». Это то, что Чаушеску видел в юморе, оружие, которое, к счастью, столько раз обращалось против него. Он был высмеян и это сделали во всех смыслах».

Юмор до 1989 года можно разделить на два временных периода: период до 1965 года, когда за шутку с банальным политическим оттенком рассказчик мог получить тяжелые годы тюрьмы, и период после 1965 года, отличавшийся большой изобретательностью и разнообразие. Юмор до 1989 года еще можно разделить на государственный, официальный и неофициальный. К официальному юмору относился и Иоан Т. Морар.

«У трудового народа были агитационные бригады, они соревновались друг с другом и высмеивали окружающих, кто не подчинялся законам и правилам. В стишке агитбригады, который я видел по телевизору, говорилось: «Так как из работы черпают силу/ Строительный трест Дева». Или ещё был глупый юмор в рекламе. В Румынии выпускали два типа пылесосов – «Практик» и «Идеал». И реклама у обоих была такая: «Пылесос «Практик» – идеальный, а пылесос «Идеал» – практичный».

Однако в те годы журнал «Urzica» («Крапива») был успешным и относился к разрешенному государственному юмору. Иоан Т. Морар.

«Был журнал «Urzica» («Крапива»), который высмеивал официантов, свекровей, тёщ, парикмахеров, длинноволосых мужчин. Полагая, что Чаушеску никогда не умрёт, я хотел попасть в журнал «Urzica», работая в журнале «Студенческая жизнь». В журнале «Urzica» Чаушеску никогда не был на обложке, и о нём никогда не писали. Кто-то однажды пытался написать текст к 40-летию «нового» румынского юмора. А ему сказали: «Товарищ, мы этим не занимаемся».

В случаях со студенческими артистическими бригадами, деятельность которых была разрешена руководством университетов, юмор был неоднозначно направлен. Намёки, жесты выступающих на сцене и интонации в голосе делали, казалось бы, безобидные шутки политически заряженными. А прямые политические анекдоты, которые назывались «банки» были преимущественно неофициальным юмором. Иоан Т. Морар.

«Из категории запрещённого юмора и шуток попадали политические анекдоты, хотя, возможно, иногда некоторые анекдоты были направлены на проверку реакции населения. Политические анекдоты были способом установления связей, они часто были кодом. Мы рассказывали анекдоты, проверяя наше окружение, потому что часто сообщалось, смеялись ли вы над анекдотами или их рассказывали.»

До 1989 года у неофициального румынского юмора был общий герой – Булэ. Неизвестно, кто его придумал, но с точки зрения того, что он жил, «вселенная Булэ» могла быть только Румыния 1980-х годов. Иоан Т. Морар.

«Что спасло румынский народ, так это чувство юмора, потому что смех — спаситель, а способность создавать анекдоты, делать «клапаны» для снятия напряжения, которые мы все испытывали. Булэ был одним из наших психических спасителей, а Булэ как персонаж, исчез после революции. Кто еще сегодня рассказывает анекдоты про Булэ? Кто такой Булэ, откуда взялся Булэ? Я думаю, что Булэ был тем, кто решал все проблемы. Булэ также мыслитель, он также наивный простачок системы, он также тот, кто страдает, он также тот, кто не понимает реальности».

Румынский юмор до 1989 года можно было понять только в отношении этих лет. Для будущих поколений им потребуются исторические объяснения.

Историю человечества, сообществ и отдельных людей можно узнать и через животных. Археологи, которые сегодня выкапывают из земли самые удивительные предметы, также находят и останки домашних животных. Археозоология – это дисциплина, изучающая взаимоотношения людей на протяжении истории с животным миром: одомашнивание, питание человека, экономикe животноводства, погребальные обряды и прочее. Археозоология отличается от палеонотологии, изучающей эволюцию животных и человека без учета их возможных взаимоотношений, и палеозоологии, которая изучает вымерших животных. Благодаря археозоологии мы узнаем, что верблюд, млекопитающее, характерное для тропических и пустынных регионов Африки, Азии и Австралии, занимает определенное место и в истории Румынии.

Крупное травоядное млекопитающее, верблюд был представлен в Румынии тремя видами: дромадер, или одногорбый верблюд, бактриан, или двугорбый верблюд, и гибриды этих двух видов, имеющие один большой и один маленький горб. Верблюд, называемый «кораблем пустыни», использовался для транспортировки, поскольку он может преодолевать большие расстояния с небольшим запасом воды и пищи. Одомашненный около 5000 лет назад, верблюд дает мясо, молоко и шерсть, а в случае нехватки пищи может быть съеден.

Адриан Бэлэшеску имеет степень доктора биологии и истории, и является зооархеологом в Институте археологии имени «Василе Пырвана» Румынской академии. Он исследует останки верблюдов, найденных в археологических местах Румынии, и представляет хронологию находок. Самый древний верблюд в Румынии датируется II-IV веками и был обнаружен в Добрудже, в крепости Ибида в уезде Тулча.

«60 лет назад была опубликована информация о первых останках верблюда, обнаруженного в древнем поселении Диногеции, недалеко от села Гарвэн, в уезде Тулча. Здесь проводились систематические археологические исследования византийского периода 9-12 веков. Была обнаружена фаланга верблюда из вида бактриан, то есть верблюда с двумя горбами. Спустя более 40 лет, в 2007 году, были упомянуты еще одни останки, обнаруженные в Новиодунуме, в настоящее время город Исакча, также в уезде Тулча, на берегу Дуная. Эти останки относятся к периоду 11 века».

Верблюды из Аджигёла, уезда Добруджа, являются частью важного фаунистического материала, обнаруженного в 2007 году. Это шесть взрослых верблюдов, идентифицированных по челюстям, на костях которых нет следов человеческого вмешательства и следов зубов хищников. Это свидетельствует о том, что их похоронили быстро, и это объяснил Адриан Бэлашеску.

«Наверное, мы зададимся вопросом, как кости этих животных оказались в почве? Информации с места событий у нас не так уж и много, и ответить сложно. У меня есть теория, что отсутствие обрезаний, разрезаний, ампутаций и потрошений могло указывать на скорую смерть этих животных из-за каких-то болезней, их быстро похоронили, чтобы избежать распространения болезни. В поддержку этой теории недавние палеогенетические и микробиологические исследования подтверждают идею о том, что эти животные, а именно верблюды, являются переносчиками чумы. Большие эпидемии приходили из Азии, и, помимо мышей и крыс, как переносчиков патогенных блох, верблюды, по-видимому, также сыграли очень важную роль. Эта бактерия, вызывающая чуму, также была обнаружена в зубном камне верблюдов, которые я изучал».

Другие верблюжьи следы были найдены в Румынии в Тимишоаре, крепости, завоеванной турками в 1552 году и находившейся под их властью до 1716 года. Здесь представлены две челсти, найденные при раскопках в центре города. Но верблюды существовали в Центральной и Восточной Европе задолго до прихода турок. Адриан Бэлэшеску.

«В Центральной и Юго-Восточной Европе верблюды встречаются с римских времен. Их присутствие может быть связано в основном с расширением Римской империи и перемещением военных подразделений из провинций Ближнего Востока или Африки, где этот вид млекопитающих обычно встречался. Так, остеологические свидетельства были найдены в Германии, Швейцарии, Австрии, Венгрии, Сербии, Болгарии. В раннем Средневековье мы имеем находки в поселениях Диногеция и Новиодунум, 9-12 века, когда эти животные появляются в регионе благодаря римско-византийскому влиянию.»

Османское присутствие в Центральной Европе между второй половиной XVI и началом XVIII веков также означало наличие верблюдов. Адриан Бэлашеску.

«С проникновением турок в Европу мы наблюдаем новое возвращение этих млекопитающих, которое относительно хорошо задокументировано в Венгрии в XV-XVII веках. Присутствие этих животных на территории Румынии связано в основном с тем, что они использовались в качестве гужевого транспорта для военных и гражданских целей. Вероятно, в условиях нехватки продовольствия их также использовали в пищу. В XVI и XVII веках в регионе Банат, который находился под турецкой оккупацией, существовали трактиры, где в качестве еды подавали верблюжье мясо. Присутствие этих животных в Румынии засвидетельствовано по крайней мере до XX века. Существует фотоархив артиллерийского полка времен Первой мировой войны в Добрудже, где видно, что пушки тащили верблюды”

Типичное животное из теплых регионов, верблюд, имеет давнюю трансконтинентальную историю. И румынское пространство является частью этой всемирной истории.